– Да… Наверное.

И он тоже был там, сидел на диване у огня. Все ее знакомые просто с ума посходили, когда его увидели, а он просто смотрел в окно и молчал.

– И… что было дальше?

Гермиона перестала комкать край одела, подтянула его повыше и повернулась на бок, чтобы посмотреть на едва угадываемый силуэт на его кровати.

– Ты хочешь услышать остальное?

– Я же спросил, разве нет?

День тридцать второй; 17:14

Гермиона очень сильно нервничала. Переживала, объявится ли Оскар, как он на них отреагирует, и сможет ли Малфой найти способ попасть внутрь. Усугублялось всё раздражением от того, что ей никак не удавалось зашнуровать корсет. Промучившись с ним уже около десяти минут, она заводилась все больше и больше. Было жарко: Гермиона вспотела, покраснела, а ее волосы постепенно теряли приличный вид.

Она прислонилась спиной к столешнице, чтобы успокоиться, прийти в себя и полностью признать свое поражение. А это было нелегко. Она бы не надела эту чертову тряпку, если бы та не досталась ей бесплатно, – к тому же это было лучше, чем носить ворованное платье. У Гермионы не было выбора. До этого она смогла убедить себя, что взять что-то в магазине было необходимостью для спасения мира. В конце концов, они же ищут крестраж, который приблизит падение Волан-де-Морта. Так что по всему выходило, что от ее воровства зависело благополучие общества.

Теперь же нежелание облачаться в обновку казалось просто эгоизмом. У нее было платье, а значит, и не было оправданий. Пока корсет не перетянут, и есть возможность нормально дышать, с ней все будет в порядке. Да, всё будет хорошо, если она вообще сможет завязать эту шнуровку.

Она сверлила дверь взглядом так, словно та была входом в ад. Нет, слишком пафосно. Дверь в камеру пыток. Нет, нет. В класс зельеварения. А домашнего задания с собой нет. Да, да, именно так.

Прочистив горло и подняв подбородок, Гермиона зашла в спальню. Малфой сидел на своей кровати, вставляя шнурки в ботинки – эту пару она раньше не видела.

– Это то, что ты наденешь? – решила уточнить.

Он поднял голову и посмотрел на Гермиону, та вспыхнула и запустила пальцы в волосы, пока Малфой осматривал ее, начиная с босых ног.

– Не подходит?

Она видела, как за три дня до похода в магазин он изучал маггловскую одежду так, словно та разительно отличалась от всего того, к чему он привык. Да сними с них мантии, и будет практически то же самое!

Малфой поднялся, и теперь настала очередь Гермионы его оглядывать, но смущенным тот не выглядел. Похоже, ему нравилось, когда на него смотрели. Черные брюки, графитовая рубашка, рядом лежал черный пиджак. Просто, хорошо, подходяще.

– Всё нормально.

Она подождала, пока он наденет пиджак, еще раз осмотрела Малфоя и замерла. Серый цвет действительно ему шел, и неужели у него всегда были такие широкие плечи? Гермионе и правда нравились босые парни в парадной одежде с тех пор, как она увидела Гарри перед Рождеством. И Господи, ей снова стало жарко. Не иначе шалят гормоны.

Гермиона помахала ладонью перед лицом, но замерла, когда Малфой выпрямился и посмотрел на нее.

– Эй… Ты можешь кое-что сделать для меня?

Он скептически хмыкнул.

– Смотря что.

– Мне просто надо… Я пыталась сделать это сама, но не могу дотянуться и увидеть и… это просто ужасно.

Хорошо, что Малфой не был дураком, а может просто немного растерялся. Тем не менее, в ответ на ее бормотание он только приподнял бровь и шагнул вперед, чтобы помочь Гермионе.

Она развернулась, очень остро осознавая, что на обозрение выставлена почти вся ее спина.

– Не слишком туго.

– Я в курсе. Мне ни к чему, чтобы ты опять взбесилась.

Когда его пальцы в первый раз коснулись ее кожи, она застыла, во второй – расслабилась, а в третий – уже ждала этого.

– Кислород жизненно необходим.

– У тебя был кислород. Ты просто не знаешь, как не жадничать, – может быть, ей показалось, но Гермиона была почти уверена, что его голос чуть дрогнул.

Она фыркнула.

– Вот я запихаю тебя в такую штуку и посмотрю, понравится тебе или нет.

– Это извращение, Грейнджер.

Гермиона вспыхнула и закатила глаза.

– Думаю, я бы дала тебе задохнуться.

– Ты бы и напавшего на тебя волка вытащила, попади он в ловушку.

Она хмыкнула.

– Зависит от обстоятельств.

Малфой хрипло усмехнулся, и от тепла его дыхания по спине побежали мурашки.

– Ты слишком мягкая для этого мира, Грейнджер.

– И что это должно значить? – ее голос звучал напряженно, но Малфой ответил спокойно:

– Это значит, что тебе нужно самой убить волка.

Его руки просто не имели права быть такими мягкими. Кроме больших пальцев. Он прижал их к ее спине, обхватывая ладонями бока Гермионы и притягивая девушку к себе, когда та, задумавшись, подалась вперед. Она чувствовала все шероховатости подушечек, когда его пальцы коснулись ее кожи.