Мама и папа встревожились, но они не могли отказаться от столь щедрого предложения. В тот день, когда Лан начал заниматься, я была вне себя от горя. Он был единственным человеком, который верил, что во мне нет ничего плохого, а теперь нам придется расставаться каждый день на несколько часов. Лан украдкой прошептал мне, что будет приходить ко мне по вечерам и учить меня тому, что успел узнать сам. Но это обещание все равно не могло облегчить мою боль.

В тот день мама нашла меня в коридоре возле той комнаты, где занимался Лан. Я сидела у закрытой двери, свернувшись клубочком, и плакала.

– Что случилось, Эфф? Что ты здесь делаешь?
– спросила мама. Я не ответила, и она, увидев мое заплаканное лицо, села на пол и обняла меня.

– В чем дело, милая?

Я лишь покачала головой. Я не хотела, чтобы мама думала, будто бы я завидую Лану. Все говорили, что Лан был особенным, точно так же как я была злой. Он заслуживал того, чтобы ему давали уроки магии, но я... я так хотела, чтобы он остался рядом со мной! Чтобы я могла позвать его или прибежать к нему, когда другие начнут дразнить меня.

И хотя я так ничего и не сказала, но, думаю, мама все поняла. Сначала она сидела рядом и гладила меня по голове, а потом мы пошли на кухню и начали делать сахарное печенье. Она не ругала меня, даже когда я разлила молоко: я просто очень торопилась, стараясь показать, что могу помочь. Все это время мама просто задумчиво смотрела на меня.

Через несколько недель я поняла, что постоянно ловлю на себе эти взгляды и совершенно не понимаю, что они значат. Прошел месяц после начала занятий. И вот однажды вечером, когда мы с Ланом сидели на чердаке и делали его домашнее задание, к нам поднялась Элли. Она была на три года старше нас с Ланом. Несмотря на то что она запыхалась, поднимаясь по лестнице, ее голубые глаза блестели от возбуждения.

– Вот ты где, - сказала она, обращаясь ко мне.
– Тебя зовут в гостиную.

– Зачем?
– спросила я.

– Не знаю, но тебе лучше сейчас же спуститься. Дядя Эрн привел полицейского, а папа вне себя от гнева.

Я съежилась от страха.

– Я ничего не сделала!
– вырвалось у меня.

– Тогда тебе нечего бояться, - отозвалась Элли, имитируя самодовольные нотки нашего старшего брата Хью.

Я медленно поднялась на ноги, когда Лан, внимательно взглянув на меня, сузил глаза.

– Я с тобой, - вдруг сказал он.
– Не бойся, все будет в порядке.

Элли склонила голову набок и некоторое время изучала Лана с задумчивым выражением лица.

– Я не уверена, что ты им нужен.

– Я все равно пойду, - возразил Лан.

Мы вместе зашли в гостиную. Все это время я крепко сжимала руку Лана. Мама сидела в кресле с прямой спинкой и резными ручками, а папа стоял у окна, засунув руки в карманы. Дядя Эрн стоял прямо за дверью рядом с человеком в сине-золотой униформе полицейского, который явно чувствовал себя неловко.

– Вот она!
– выкрикнул дядя Эрн, тыча пальцем прямо в меня.
– Вот это и есть тот ребенок. Офицер, делайте то, для чего вы пришли.

– И что же это?
– тихо спросил папа. Он всегда говорил таким тоном, когда хотел отругать кого-то из старших, но не был уверен, что ему известны все факты.
– Я все еще хочу услышать от тебя, что произошло. И пока я не буду иметь четкого ответа, никто ничего не будет делать.

– Ты!
– Дядя Эрн посмотрел на папу так, словно хотел его уничтожить взглядом. Папа лишь улыбнулся, явно не собираясь уступать.
– Это все из-за тебя! Ты позволил ей жить, несмотря на все беды, которые она навлечет на всех нас. Может, могущество седьмого сына и защитит тебя, но как быть всем остальным? И теперь...

– Прошу прощения, сэр, - вмешался полицейский.
– Я правильно понимаю, что это та самая юная леди, против которой вы выдвинули жалобу?

Он дружелюбно кивнул, взглянув на меня, и мне стало немного легче.

– Да!
– прорычал дядя Эрн.
– Она тринадцатый ребенок и ведьма! Она наслала проклятие на мой дом!

– Сомневаюсь в этом, сэр, - вежливо сказал полицейский.
– Да ей ведь не больше пяти. Девочка слишком мала даже для природной магии.

– Вы обязаны выполнять закон, - возразил дядя Эрн.
– Не имеет значения, сомневаетесь вы в чем-то или нет. А закон...

– ...применяется к лицам в возрасте десяти лет и старше. Суд установил, что они становятся работоспособными только с этого возраста.
– Полицейский подмигнул мне, и я широко открыла рот от удивления.
– Впрочем, вы можете выдвинуть жалобу против опекунов девочки, однако перед этим вам придется взять соответствующее разрешение в суде.

– Это возмутительно!
– выкрикнул дядя Эрн.

Полицейский остался невозмутимым.

– Это закон, сэр, - только и сказал он.
– Если бы вы все объяснили раньше, мы бы не потратили столько времени. Я прекрасно осознаю свои обязанности, и мне здесь больше делать нечего. На этом все. Доброго вечера, мэм, сэр.
– Полицейский приподнял шляпу перед мамой и папой, а потом кивнул нам с Ланом: