— Твоя мать, что, наёмный убийца? — смеюсь я. — Это лишнее. Думаю, дом пустует, как твоя голова.

— А вот и нет! — возмущается моя спутница. — И твои шутки выше шеи меня обижают.

— Прости, — я смеюсь, — Сэм, мы ведь не продумали план.

— Нет никакого плана, — отвечает она, — просто заходим и забираем наши деньги.

Кивком я даю ей понять, что, вроде как согласен с её словами. Но вдруг что-то пойдёт не так?

— Сэм, — начинаю я, но она машет рукой.

— Нет. Все просто. Заходим, берём деньги, выходим. Я знаю, как можно попасть внутрь. Мать не догадывается об этом проходе. Вернее, может, и догадывается, но, думаю, она понятия не имеет, что мне хватит смелости зайти туда. В детстве я боялась подвалов. Особенно нашего. Он такой…

Меня прорывает на смех. Вроде, детский страх подвалов, темноты, монстров и прочей ерунды — это вполне нормально, но слышать такое от Саманты… Я не знаю, как вам объяснить сейчас мой смех, но то, как эмоционально она рассказывает о подвале, с каким ужасом на глазах, это просто надо видеть.

— Пошёл ты! — шипит она. — Подвал действительно страшный. Однажды я спустилась туда. Мы с братом играли в «Прятки». В темноте я запуталась в вещах, которые висели на верёвке. Я очень сильно испугалась, Кью, это тебе не шуточки.

Мне приходится вновь подавить смешок. Она сейчас вполне серьезна. Поэтому я сгребаю всю свою волю в охапку и молчу. Киваю так, будто все понимаю, и внимательно её слушаю. Сэм рассказывает о подвале, о своём детстве, о брате, и мы не замечаем, как летит время. Рука девушки то и дело показывает, куда мне следует повернуть на этот раз. Но она делает это так непринуждённо, что мы даже не замечаем. Я просто еду, а она веселит меня своими историями. На самом деле, я завидую Сэм, у неё всё-таки было хорошее детство, ну, по крайней мере, до десяти лет уж точно. С десяти лет её мать начала засовывать в её портфель травку, чтобы та подсаживала на наркотики своих одноклассников. Я удивлён, что эта авантюра не всплыла наружу ещё в глубоком детстве Саманты.

— Значит, ты хороший дилер? Ни разу не попалась? — спрашиваю я с намёком.

— Мать запугала нас с братом так, что мы боялись облажаться, Кью. Лучше бы я загремела в детскую колонию, чем меня избила собственная… Однажды один придурок кинул меня на деньги. Нам пришлось стоять в переходе и показывать с Сэмом разные смешные сценки, чтобы возместить ущерб, и чтобы мать ничего не узнала. Пару раз мы стояли в метро, раза три были волонтёрами в школе, помогали старикам, и те иногда отплачивали небольшой суммой денег. Думаешь, нас не кидали? Такое было частенько, но мы всё возмещали, мать ничего не знала о наших проблемах, потому что сразу предупредила нас, что если будет какая-то лажа, к ней с этой ерундой не лезть. Ей было важнее оплатить долги и оставить какую-то часть денег на пропитание. Благо, мы не голодали. Хоть в этом она вела себя, как… мама. Кью, тебе надо подстричься. Срочно.

Саманта так резко меняет тему, и это говорит только об одном — она не хочет продолжать. Я провожу левой рукой по волосам и понимаю, что они действительно лезут на лоб, а я даже не замечал до этого момента.

— Значит, займусь этим, когда все кончится.

— Я могу тебя подстричь. Думаешь, кто стриг моего брата? — Сэм указывает пальцем на себя, но я не замечаю.

— Может, девушка в парикмахерской? — язвлю я.

— Ещё одно слово, и ты действительно упустишь возможность ощутить мои нежные ручки на своей заросшей голове, — смеётся Саманта. Мне нравится, когда у этой девушки хорошее настроение. Я даже думать не хочу о том, что наше с ней завышенное настроение — затишье перед бурей. Уже через десять минут мы подъезжаем к её дому. Я понятия не имею, что делать. Оставшееся время я пытаюсь унять дрожь в пальцах, и размышляю о том, что делать, если что-то пойдёт не так. Сэм, на удивление, спокойна как удав. Хоть бы притворилась, что ей тоже страшно. Мне было бы гораздо проще.

— Припаркуйся возле дома моего друга. Там уже наверняка живут другие люди. Когда я уезжала, Роб лежал в больнице с пулевым ранением. В коме. Неважно, паркуйся напротив.

Напротив, блин. Просто взять и оставить машину в десяти метрах от дома Саманты. Просто блестяще! Получше ничего не смогла придумать? Я сто раз думаю, прежде чем последовать её совету, или требованию, не знаю, что это было. Сэм выпрыгивает из машины с пустым рюкзаком, все вещи она выложила на заднее сидение. Я понимаю, что идти туда без какого-либо оружия или защиты — очень глупо. Так обычно поступают главные герои фильмов ужасов, когда идут в заброшенную больницу ночью, зная, что там опасно. По улице идёт какой-то мужчина, и я одёргиваю себя от мысли, что нужно подойти к нему и шёпотом спросить, есть ли у него пистолет. Вдруг, случайно завалялся?

Сэм машет мне рукой. И как она добралась забора так быстро? Видимо, это я позволил себе находиться в состоянии «ступора» слишком долго. Ноги еле передвигаются. Мне не хочется идти туда, но я должен. Ради Ната и Ари. Ради нашего светлого будущего. Я готов хвататься за эту маленький лучик надежды руками и ногами. Это — всё, что у меня есть. Моё тело медленно подплывает к Саманте, которая всем своим видом намекает, что я мог бы передвигаться чуточку быстрее. Слегка поморщившись, я заглядываю за плечо Саманты и вижу маленькое окошечко внизу — наверняка ведёт в тот самый подвал.

— Умоляю, — Сэм смотрит на меня исподлобья, — ты полезешь первым. Я… боюсь.

Мне снова приходится заткнуть рот, чтобы не засмеяться. Пальцы перестают трястись, как ненормальные. Сэм слегка подняла моё настроение, поэтому, я не против залезть в окно первым. С горем пополам, мы открываем его, и через десять секунд я приземляюсь на твёрдую поверхность. Отряхивая пальто, я вдыхаю пыль вместе с запахом запах чего-то, отдалённо напоминающего постельное бельё бабушки, вперемешку с плесенью. Шумно сглотнув, я разворачиваюсь и говорю: