Ариэль мыслит, как взрослая. Ей и по виду не скажешь, что она родилась всего десять лет назад. Я глажу её по голове и говорю:

— Мои родители погибли.

Она охает и с ужасом закрывает рот рукой. Затем понимающе кивает, и между нами возникает некая связь, как у старшего брата с сестрой. На самом деле, мы все здесь в одной лодке под названием «пиздец подкрался незаметно, заставив повзрослеть лет на пять с лишним». Рэджи (не знаю наверняка), можно ли приписать к нам, но то, что он не звонил мне и Нату — своим друзьям — всё это время, может означать лишь одно — у него на самом деле появились свои проблемы. И что-то мне подсказывает, это нечто похуже, чем «у меня чихает хомяк, кто знает, может он умрёт?».

— Как они погибли? — спрашивает Ариэль. Джуди кладёт голову ей на колени и поднимает на меня глаза. Она едва слышно скулит и её каре-зелёные глазки наполняются слезами. Я не верю в реинкарнацию, но это дерьмо начинает меня пугать. Сначала эта собака выла на месте сгоревшего особняка, затем начинает скулить во время моего с Ари разговора о родителях. С ней явно творится что-то неладное.

— Мама умерла, когда мне было пять лет, а отец скончался в прошлом году. Именно поэтому я переехал в ваш город. Если бы не происзошедшее той осенью, мы бы с тобой, сестрёнка, не знали друг друга.

Она улыбается. Но наш зрительный немаловажный контакт прерывает звонок в дверь. Нат кивает мне, мол, откроет.

Нет. Зачем?

Сэм влетает в дом и трясущимися руками обнимает Натаниэля. На её лице читается полный кошмар.

— Они нашли меня, нашли!

И я понимаю — пора бежать.

========== Глава 9 ==========

Рэджи сматывается, поспешно прощаясь с каждым по очереди. Не могу назвать его трусом, ведь сам такой же. Но я хотя бы не ушёл. Я стою здесь в этом доме, сейчас, в то время, пока Сэм поспешно что-то тараторит Нату прямо в ухо. Я ее не слушаю. Я смотрю лишь на Рэджи, который надевает куртку и уходит. Сейчас наш друг (можно сказать, бывший) делает ноги, вместо того, чтобы предложить свою помощь. Может, он прав. Чем меньше людей знает о нас, тем лучше. Рыжий не знает о моих секретах. Он в курсе лишь последних событий - смерти матери Ната и Ари.

Наша жизнь сейчас далеко не сахар. Из сладкого у нас лишь чай, а у Ари — леденец. Но я верю в жизненный перевес — если сейчас всё хреново, значит, есть вероятность, что завтра будет немного лучше. Но так же, завтра может стать ещё хуже — я не могу этого отрицать. Я знаю только одно — если Сэм останется, возможно, они узнают и обо мне тоже. Когда-нибудь убийство отца всплывет наружу, и все узнают, что это сделал я. Им плевать, кого я там защищал, собственную шкуру или жизнь моей девушки. Либо же я сделал это из собственных побуждений, мести, или в отместку за то, что мой отец был подонком. Им плевать. Они готовы засадить меня на пожизненное при первой же возможности.

Затем меня ошарашивает мысль о деньгах, которые отец явно кому-то завещал в случае смерти. У него было целое состояние. Он ведь имеет какие-то заначки, плюс бизнес. В каких лапах теперь все эти сбережения? Эти деньги не могли попросту испариться. Отец был крупным землевладельцем, конченым уродом, и бизнесменом. И уродом, пожалуй, да. Я, кажется, упоминал уже.

Почему я раньше об этом не подумал? О деньгах, вернее. Может, они спасут нам жизнь. Я перестану убегать. Мы закончим университет. Дальше что-нибудь решим. Но я перестану скрываться от полиции.

Я знаю, Нат и Сэм помогут мне разобраться. Мне лишь стоит им довериться, может, деньги отца помогут нам прожить пару лет, а позже мы станем на ноги, найдём работу, перестанем бежать. Деньги решают всё.

Может, удастся решить проблему Сэм и её матери. Это вселяет в меня надежду, я начинаю дышать ровнее и спокойней. У нас всё получится. Эти слова стучат в моей голове молотками.

У. Нас. Всё. Получится.

Но когда я слышу рыдания Сэм, надежда угасает, ведь, вдруг мы не справимся? Многое может пойти не так. Я не могу спокойно смотреть на трясущуюся в руках беспомощного Натаниэля девушку, и подхожу к ним. Сэм помогла мне справиться с болью, которая нагрянула в самый неподходящий момент — когда мы стояли на той поляне. И теперь она в отчаянье — никогда не видел её в таком состоянии раньше. Даже в том самом баре в момент нашей первой встречи — она была лишь напугана. Даже в день, когда я открылся ей, когда выла собака, когда мы стояли на поляне, она плакала, но… не выглядела так, как сейчас. Теперь же её взгляд изменился. Сэм не просто напугана, она потеряла веру, надежду, всё хорошее, что заставляет человека не сдаваться и идти дальше, или даже бежать, если потребуется.

— Я так больше не могу. Не могу, Нат!

Блондин беспомощно смотрит на меня, но тщетно. Я тоже не знаю, что делать. Что говорить, какими жестами успокоить девушку. Ситуация безвыходная. А мы с Натом просто два балбеса, не способных приободрить человека. К тому же, Натаниэль не знает, от кого Сэм убегает, и кто её нашёл. Снова. Я грустно опускаю голову — он на самом деле многого не знает о ней, и обо мне тоже, в то время, как перед нами он словно открытая книга.

Я беру Сэм за руку и шепчу:

— Мы уедем, обещаю. Не забывай, я тоже в бегах.

Она вытирает слёзы, стирая с лица весь тот ужас, с которым она смотрела на меня ещё секунду назад. Её лицо становится нейтральным, но я знаю — она вот-вот сорвётся. Мне приходится в спешке провести её в гостиную и усадить рядом с Ариэль, которая снова смотрит выключенный телевизор. Может, она и права, по телеку ведь одно дерьмо показывают (не считая мультиков). Хотя, даже здесь можно поспорить, ведь современные мультфильмы — сплошная деградация, действующая на психику даже взрослого человека.