– Вовсе нет, - монахиня быстрым шагом сократила дистанцию между ними. – Причина, по которой я откажусь от вашего добросердечного приглашения, не в этом.

– А в чём же? Вы думаете, Терпящая осудит вас, если вы не пройдёте, а проедете часть пути?

– Нет, - словно зеркало, отразив на лице внутреннюю насмешку собеседника, произнесла женщина. – Я скажу вам.

Не дожидаясь согласия, она придвинулась к мужчине и зашептала ему на ухо. Извозчики, возившиеся с колесом, заинтересованно уставились на замершую парочку. Не прошло и пары секунд, как отец семейства дёрнулся назад, как от удара, и сделал неловкий шаг в сторону, но тут же замер, вперивая в незнакомку широко распахнутые глаза. И мгновенно отвернулся, быстро увеличивая разрыв между ним и служительницей.

– Вы закончили с колесом? – направляясь в их сторону, спросил господин, и из его голоса улетучились раздражение и усталость. Теперь в нём слышались нотки нарастающего страха.

– Да, почти. Ещё пару минут, и мы поедем.

– Так поторопитесь!

Мужчина молча забрался в кибитку, бросив последний взгляд в сторону монахини, стоявшей на том же месте, и поспешно захлопнул дверь. В его стремительных движениях была заметна неприкрытая нервозность.

– Интересно, что она ему такое сказала? – шёпотом затараторил один извозчик другому.

– Какая разница? Заканчивай с колесом, и едем уже!

Справившись с проблемой, парочка вскочила на свои места и, как ни в чём не бывало, направила кибитку дальше по дороге, будто заминки вовсе и не случалось.

Монахиня ещё какое-то время постояла на открытом пространстве, равнодушно глядя на удаляющуюся повозку, а затем повернулась к вышедшей из-за деревьев девушке в мальчишеской рубашке и коротких штанах.

– Не обязательно было ломать им колесо. Ты ведь добрая фея.

– О, так ты заметила, - неодобрительно протянула та. – И я не фея!

Тигоол с раздражением и любопытством смотрела на мнимую монахиню, так не вовремя вписавшуюся в эту забавную картину. Эта добрая самаритянка в рясе поломала Спустившейся все планы, но… учитывая, кем она была, ей можно было даже простить её вмешательство… наверное.

– Что, все внизу уже знают, как меня тут прозвали?
– девушка с пепельными волосами скривилась, как от зубной боли, и сложила руки на груди. – Даже такие ископаемые, как ты?

Женщина улыбнулась ей кончиком губ. В её белоснежной хрупкой фигурке не было ничего угрожающего, но воздух вокруг неё как будто сгустился и стал плотнее.

– Если ты всё ещё жаждешь исполнить желание этого мальчика, дождись, пока он и его отец обоснуются на новом месте. И не нужно для этого устраивать им ловушки на дороге.

– Ладно, признаю, я слегка погорячилась! – Тигоол подняла ладони в примиряющем жесте. – А вот что здесь делаешь ты? Неужели она всё ещё надеется на благоприятный исход?

За спиной у мнимой монахини колыхнулось несколько теней, и Спустившаяся с нарастающим волнением поняла, что смотрит на легенду. Даже Шестерых Королей можно было видеть чаще, чем это существо, такое редкое в своём роде.

– Что ты прошептала ему? – не удержалась девушка.

– Правду. Я всегда говорю только правду, иначе она будет мной недовольна, - женщина не двигалась, будто после того, как повозка скрылась в темноте, она перестала быть живой. – Сказала, что я не могу поехать с ними, потому что меня ждут в Нижнем мире с докладом.

– Всего-то?

– И подмигнула ему вторым глазом.

Тигоол не удержалась и громко рассмеялась. Теперь стало ясно, почему этот щёголь так дёрнулся. Он понял, что перед ним «демон», и решил вовремя сбежать. Одного светловолосая девушка не могла понять: что это создание делает здесь, на человеческой половине мира, в каком-то забытом Терпящей лесу? И ещё больше её волновал вопрос, как ей, Тигоол, вообще удаётся заводить знакомства со столь редкими экземплярами? Сначала дочь Сайтроми, существование которой исключается самой Вселенной, а теперь… теперь ещё и Созерцатель. Так, кажется, их раньше называли, ещё до того, как о них стали упоминать лишь в книгах.

– Твоё присутствие здесь доказывает одну непреложную истину, - затараторила Тигоол, опасаясь, что притворная монахиня вот-вот растает в воздухе. – У Сат’Узунд поистине безграничная вера. Ей нужно стать новой Терпящей.

– Не богохульничай, - ровным голосом попросила женщина. – Я вмешалась не из-за статистики, а потому что действительно не люблю детский плач. Мои поступки искренние, в отличие от притворства добрых фей.

Тигоол гневно сжала губы, осознавая, что её отчитывают, как девчонку. Женщина покачнулась и как будто ещё больше слилась с темнотой вокруг. Руки в перчатках полностью растворились, и светловолосая девушка поняла, что их никогда и не было, как не было и тела под складками одежды, как не существовало лица под бинтами. Созерцатель неторопливо терял накинутую маску, превращаясь в то, чем изначально являлся – очень густой и длинной тенью, испокон веков наблюдавшей за людьми. Вот и сейчас Тигоол ощутила на себе миллионы взглядов, пронизывающих её отовсюду, хотя кроме них двоих на дороге никого не осталось. Девушка невольно сжалась и насупилась ещё больше, сдавливаемая непомерным вниманием к своей персоне. Её как будто раздели и теперь изучали со всех сторон, каждую детальку, каждую частичку.

– Раз ты такая добрая и помогающая, что же ты не прокатилась с ними? – пытаясь сбросить с себя оцепенение, спросила Спустившаяся. – Зачем показала, кто ты на самом деле?

– Ради статистики.

– Само собой…

Статистика. Так её называла безглазая королева, самая неконфликтная среди своих родственников, отправляя Созерцателей в мир людей. Собирать статистику. Оценивать, измерять, анализировать отношение человечества к соседям с Нижнего этажа, чтобы понять, насколько люди готовы уживаться со Спустившимися. Но если раньше, давным-давно, до того как отношения между всеми ними не осложнились из-за бесконечных войн за территорию, добиться отклика со стороны Поднявшихся было проще, то потом… Чем дальше вилась тропинка истории, тем напряжённее и враждебнее люди относились к «демонам», а те, в свою очередь, перестали терпеть своих соседей. И статистика потеряла смысл, потому что единственным ответом, который давали проводимые Созерцателями эксперименты, была ненависть и полное неприятие другой стороны. А сейчас, когда религиозные ордены подливали масло в огонь, пропагандируя идею, что абсолютно все Спустившиеся – зло во плоти, о миролюбивых контактах не могло быть и речи. Даже к терпеливым, разбиравшимся в человеческой натуре Созерцателям люди относились с подозрением и нелюбовью, что в очередной раз доказал перепугавшийся господин. Тигоол могла поспорить, что вместо изумления и радости за излеченного сына мужчина теперь мучился мыслями, в какой момент хитроумный демон придёт забрать его душу. Или душу его сына. Это ведь так естественно для людей – видеть подвох во всём.