Меня грубо толкнули в бок, и я откатилась в сторону. Чудовище было одновременно повсюду, и его не было нигде. Сам воздух пытался задушить меня, а моё единственное оружие, дарованное природой, отказалось действовать. Я очутилась в заранее проигрышной позиции, а потому решила ретироваться. В этот момент меня подкинуло в воздух, и я перекувыркнулась через голову и распласталась на полу. Где этот проклятый выход?! Паника отплясывала в душе ритуальные танцы, ударяя в самые разные точки. Глаза были плохими соратниками, но на помощь пришёл неожиданный союзник: в соседней комнате играла музыка, и я решила двигаться в её сторону. Меня подгоняла свирепость неприятеля, но… не ошибка ли это? Мне показалось, я почувствовала страх, но не свой. Мой страх имел кисловатый привкус, превращал кончики пальцев в ледышки и играл на позвоночнике, будто на инструменте. А этот страх был вязким и горьким, коричнево-бурым и имел запах застоявшегося блюда. Давнего-предавнего. Совершенно определённо, он не был моим. Тогда он принадлежал ночному посетителю? Чего тот боялся? Или кого? Не меня же, в самом деле…

Оставаться в его обществе становилось всё невыносимее. Хотя неизвестный больше не нападал, его ярость и нетерпеливое желание убить меня становились всё ощутимее. Ему не требовалось тело, чтобы вдавить меня в пол, эмоции делали это за него. У меня заломило кости и заныли мышцы. На ощупь я поползла в сторону мелодии, радуясь, что не объявила охоту на замысловатые музыкальные шкатулки… или чем они там были в действительности.

Если я уже была мертва или умирала в данную минуту, почему же в своём собственном бреду продолжала цепляться за жизнь? Не логичнее сдаться прямо здесь и сейчас? Мне пришло в голову, что нежданный визитёр – сама Смерть, пришедшая по мою исстрадавшуюся душу. Голод всё же сделал своё дело. Оставалось только расписаться, что более не претендую на владение своим телом и готова отправиться на встречу с Терпящей или в огненные котлы Спустившихся, которых не существовало. Котлов, а не Спустившихся…

И вот когда Нахиирдо, эта уставшая, привыкшая жаловаться на несправедливость жизни девчушка, со слезами на глазах протягивала руку Бесконечности, вперёд выступила Умфи. О, ей было, что терять, этому милому человечку. Ей не хотелось умирать, не повидавшись ещё раз с другом Рандареллом, не загадав желание Тигоол, не навестив Сайтроми. Она цеплялась за жизнь, будто в ней было что-то приятное. А ведь и вправду было… А раз Умфи не собиралась умирать, то и я не стала бы. Разве можно перечить ей? Нахиирдо что-то злобно зашипела, но не нашла, что возразить второй половинке. Поникшая Я уступила место Мне воспрянувшей.

Я рванула к выходу, всё ещё ориентируясь по звучанию скрипки, и мне даже удалось подняться на ноги, казавшиеся до этого непослушными кусками мяса. И выскочила на улицу. Холодный утренний воздух тут же обволок меня с ног до головы, а глаза резанули лучи просыпавшегося солнца. От потрясения я так резко остановилась, что едва не полетела кубарем.

– Как так… - прошептали губы сами собой.

Как можно, находясь в соединённом коридорами подземном жилище, сделать шаг и очутиться под открытым небом? Я обернулась и увидела домик с непрочными на вид деревянными стенами. Получалось, только что выскочила из него, но…

Меня окружали такие же домики, и из каждого доносилась скрипучая мелодия. Это какой-то кошмар. Она вгрызалась в виски, вскрывала мою голову резкими переходами-когтями, выдавливала глаза. Я заткнула уши руками так плотно, что черепушка затрещала. Ах, нет, показалось. Всё, что было со мной до этого момента, мне просто казалось. И не исключено, что этот нескончаемый бред продолжался в данную минуту.

– Успокойся, деточка, ничего страшного не случилось, - ко мне семенила знакомая старушка.

Я уставилась на неё, как на безумную, как если бы это она тронулась умом, а не наоборот. Её умиротворённое выражение выводило из себя, и не хотелось верить ни единой чёрточке на её сухом лице, ни единой складке на одежде, ни единой морщинке на руках.

– Деточка, да ты вся в поту, - ласково проговорила Юдаиф, делая шаг ко мне. Почти синхронно с ней я отступила назад. – Чего смотришь на меня, как на обидчика всего человечества? Я пришла успокоить тебя, а не ругать.

– Успокоить и убить? Если только я уже не мертва, а всё это – не мой персональный кошмар! Стойте на месте! И вырубите уже эти пиликалки!

Старушка закатила глаза с таким удручённым видом, будто гости попросили собственноручно распилить её любимых котят. Она прищёлкнула пальцами, и музыка во всех домиках стихла. Мои уши разгорелись от блаженной тишины, а на глаза навернули успокоительные слёзы.

– Ты не в себе, дитя, - сцепляя ладони, проворковала Юдаиф. – Этот гад совсем тебя вымотал, я погляжу…

– Так вам известно, кто это был? – взъелась я на неё, как будто своими словами она призналась мне в страшном преступлении.

– Конечно, знаю. Это твой наездник. Он ведь всё ещё с тобой.

– Не может быть! Мой наездник не обладает силой, способной подкидывать на метр над полом!

– Ты уверена, что всё это было по-настоящему?

Старушка снисходительно покачала головой. Этот жест заботливой бабушки, утешавшей напуганного кошмаром внука, никак не вязался с ледяным тоном и безразличием во взгляде. При этом кожа оголённых до локтей рук была натянута от напряжения, как если бы она сейчас держала в них вес целого материка. Смотреть на Юдаиф было жутко, потому что в эту секунду она являла собой набор противоречий и масок, вложенных одна в другую. Я бы не удивилась, если бы через секунду старушка разразилась бранью или расплакалась, выставив напоказ одну из своих сущностей. А потом так же резко успокоилась и предложила бы пойти и попить чай на зелёной лужайке.