Среди тех дамочек, которых отец приводил в дом, встречались по-настоящему милые и добрые женщины. Они с теплотой относились к маленькому «учёному», дарили ему гостинцы, рассказывали интересные истории. Некоторые были достаточно умными, и любознательный мальчик не скучал в их обществе. Но всё это было не то. Ни одна из них даже близко не вставала рядом с тем прекрасным образом настоящей матери, который залёг в сознании Гаррела. Они не могли конкурировать с этой иконой, с этим божеством, приходящим ребёнку в радужных снах. Все эти женщины были из плоти и крови, в отличие от преследующего мальчика призрака, и ни одна из них не способна на те обожание и тепло, что дарят матери родным детям. Гаррел не мог объяснить это словами, но он чувствовал сердцем. И потому его так злило, что отец продолжал бесполезные поиски. Даже если господин Лонденол найдёт себе идеальную невесту, он никогда не отыщет сыну идеальную мать. В этот раз убить двух зайцев не получится.

Единственный, кто сумел приблизиться к созданному мальчиком образу, была та незнакомка на дороге. Несмотря на внешний холод и отстранённость, она одним лишь прикосновением внушила Гаррелу спокойствие и чувство защищённости. Как жаль, что отец больше не заговаривал о ней, будто это была запретная тема. Мальчик даже посоветовал искать жену среди монахинь – дай Терпящая, чтобы хотя бы половина были такими же замечательными, как безымянная служительница. Но господин Лонденол только отмахнулся, заявив, что эти возвышенные монахини посвятили себя Создательнице, а до семьи им нет дела.

– Как жаль, - повторял под нос юнец. – Может, попросить увидеться с ней ещё раз? Она наверняка знает, что мне делать…

Но он не решался. За три года так и не придумал, какое из возможных желаний загадать.

Друзья Гаррела не интересовали: эти глупые мальчишки думали о банальных мелочах и не умели видеть на три шага вперёд. Они были скучными в своей недалёкости. Даже самые умные из них были ограничены какими-то рамками, будь то воспитание или навязанные устои. Гаррел думал, что, должно быть, он тоже чем-то ограничен, только не видит эти оковы, потому что привык к ним. Второй мечтой после возвращения матери к жизни была зарождавшаяся мысль о свободе. Но не той, которую воспевают в балладах и описывают в книгах. Он жаждал иметь свободный взгляд, способный подмечать всё, даже границы собственного мира и возможностей.

И снова Гаррел не мог объяснить это, только ощущал на подсознательном уровне. Он никогда не говорил о своих сложных рассуждениях, и потому даже его отец считал мальчика посредственным.

Музыка становилась всё громче и настойчивее: начиналась самая быстрая часть вальса. Женщина за фортепьяно, покраснев от усилий, почти ложилась на клавиши грудью. Её пальчики быстро перебегали с контроктавы на большую октаву. Господин Лонденол внимательно следил за ней, поглаживая усы.

Гаррел некоторое время слушал затейливую мелодию, пытаясь постигнуть глубины звучавшей композиции, и ему представлялись павшие воины, о которых он читал. Мальчик согласился с собой, что вальс как нельзя кстати подходил для иллюстрации описанной трагедии. Закрыв книгу, он тихонечко поднялся со стула и исчез за дверью. Ему надо было подумать в тишине и одиночестве.

Комната единственного наследника рода была через стенку от кухни, и его носа часто достигали все самые вкусные запахи, обитавшие там. Но в этот раз Гаррел не был голоден и с неудовольствием ухватил аромат жареной индейки. С финансами у его отца сейчас было туго, и покупка такой дорогой птицы сильно ударит по бюджету. Наверняка, это госпожа Ненс подбила его на праздничный ужин.

– Не следовало ему идти у неё на поводу. Всё равно она сюда больше не приедет, - сказал мальчик книге и, подержав её в руках ещё немного, убрал на место. Его привычка выражать мысли вслух пугала кухарку и служанку, которые считали, что это признак начинавшегося психического расстройства.

– Ему просто нравится звучание своего голоса, - насмешливо отмахивался господин Лонденол, но и это не была правда. Просто Гаррел верил, что у всего есть уши, и его слова кто-нибудь обязательно услышит. Даже в пустой комнате.

– Я всё обдумал, - решительно заявил мальчик, сидя на краю застеленной кровати. – И я не отступлюсь от этого! Фея! Ты слышишь меня?

Звать пришлось долго. В этот раз светловолосая бестия как будто нарочно не появлялась. Оно и понятно: иногда Гаррел звал её просто потому, что ему было скучно и хотелось с кем-нибудь поболтать. Эгоистично и глупо, особенно с позиции занятой феи. Естественно, она ужасно злилась на мальчика.

– В этот раз я готов загадать желание! Теперь точно!

В конечном итоге игнорировать «клиента» стало непозволительно, и девушка со сложенными на груди руками встала напротив юнца. Она по-прежнему носила мужскую одежду, чем вызывала у Гаррела непроизвольный смешок.

– Я окончательно определился с желанием, - сказал мальчик серьёзным тоном.

– Наконец-то! Не прошло и года! Ах, подожди… Вообще-то прошло уже три года! – всплёскивая руками, воскликнула Тигоол. Она мечтала придушить мальчонку и избавиться от необходимости бегать к нему на каждый ложный призыв.

– Я совершенно точно уверен, что хочу возвращение мамы.

– Малец, - вздохнула девушка, подаваясь вперёд с видом доведённого до полуобморочного состояния преподавателя, - я бы с радостью, но я не исполняю невозможных желаний.

– Зачем тогда эти желания вообще нужны?! – вскакивая на ноги, выкрикнул Гаррел и тут же испугался своего гнева. – Отец говорил, что желания делают нереальное реальным. Зачем загадывать то, что и так можешь получить, приложив немного больше усилий?

– Прости, но не всё в этом мире работает так просто. Нельзя вот так взять и, прищёлкнув пальцами, - Тигоол для наглядности изобразила жест, - получить абсолютно всё, что закрадётся в черепушку.