– А как твоя знакомая «фея» является на зов? На что она там реагирует? На мычание?

– Любые подражания животным, - я вспомнила, как быстро Тигоол являлась на призыв. И она никогда не промахивалась, хотя никто из «клиентов» не называл своего адреса.

– У каждого Спустившегося собственное восприятие. Мы по-разному реагируем на дрожание нити. Короли, например, не только определяют, кто и где о них разглагольствует, но также ухватывают пару фраз из разговора. Ты, моя милая полукровочка, просто чешешь за ухом, - Юдаиф грузно поднялась из-за стола, забирая шкатулку. – Положись на магию, заключённую в этой нити. Я уже привязала её к твоему второму имени. Тебе нужно держать спицу в руках и ждать, пока твой ненаглядный произнесёт его вслух. Случится это через день, неделю или месяц, зависит уже не от меня. Когда это случится, вторая спица сама воткнётся в нужную точку на карте. Тебе не нужно ничего делать. Только ждать.

– Это кажется таким простым… и одновременно нет, - выдавила я. – Но всё равно спасибо, Юдаиф.

– Ещё пока не за что.

С этими словами она оставила меня одну. Я крутила палочку в руках, любовалась нитью и думала о друге. Не уверена, что юноша хоть с кем-то говорил обо мне. Разве что, может, с наставником Саратохом, но это была слабая надежда. Ох, Рандарелл, пожалуйста, озвучь имя «Умфи», не важно, в каком контексте. Пусть даже ты будешь ругать меня за то, что я так и не пришла попрощаться с тобой, как обещала. Жаль, нельзя было сделать наоборот и выяснить местоположение юноши, назвав его имя. А так я полагалась на случайность, но другого выбора у меня не было. Не ехать же мне в столицу и ночевать под стенами резиденции Lux Veritatis, в самом-то деле! Да и никто не гарантирует, что Рандарелл сейчас там, а не на вылазке с другими служителями. В последний раз я ведь тоже встретила его в отдалённом от центра городке, куда его занесло лишь волею случая. Где он бродит сейчас? С какими людьми общается? Какие важные для службы умения познаёт?

Я просидела на стуле до глубокой ночи, не осмеливаясь выпустить спицу из рук ни на секунду. И весь следующий день, а потом и неделю проводила на том же месте в той же самой позе. Я читала те редкие книги, до которых не успела дотянуться за три года жизни со старушкой, а потому мне было не так уж и скучно. Спустившаяся тоже часто навещала меня и занимала беседами о жизни и философии. Но я всё равно медленно унывала, осознавая, что всё зависит не от умения и опыта, а банального случая. Это игра в лотерею, и даже нельзя наверняка сказать, сколько шансов выиграть у меня было.

– Ты уверена, что вы близкие друзья? – резонно спросила Юдаиф.

– Я убеждена, что да. Просто он занят, - оправдывала я Рандарелла, будто была его защитником в суде. Самой смешно становилось.

В ожиданиях прошли две с половиной недели. Я была непреклонна, и не проходило ни дня без того, чтобы я садилась за стол и бралась за нить. Юдаиф никак не комментировала мою настырность, предоставляя мне полное право решать, что делать дальше. Кажется, её радовало, что я всё ещё с ней.

– А если я возьму карту и нить с собой, она ведь всё равно сработает? – спросила я однажды.
– Мне не обязательно быть привязанной к этому стулу.

– Тебе не обязательно быть привязанной даже к этой карте. Но ты не сможешь держать второй конец на ней, пока куда-то идёшь. Находясь в путешествии, ты будешь больше двигаться, соответственно, меньше времени будет тратиться на поиски.

– Я понимаю. И готова пойти на это. Мне надо куда-то двигаться, иначе… я начну увядать.

– Значит, решила уйти, - улыбнулась мне сморщенная старушка. Она была одного роста со мной, но сейчас почему-то показалась такой маленькой. – Когда отправляешься?

– Через пару дней. Может, недель. Нужно ещё закончить чтение нескольких книг. Возможно, вы оттаете и расскажете мне какие-нибудь мировые тайны, пока я буду собираться, - пошутила я, хотя в моём предположении была доля надежды.

Юдаиф молча потягивала чай, а я наматывала серебристую нить на палец. Мне не было грустно, напротив, ощущался душевный подъём, о котором пару месяцев назад и мечтать не смела. На самом деле, и я уже позже это поняла, моё улучшившееся состояние было следствием трёхлетней незаметной терапии, которой подвергала меня добрая старушка. Она положительно повлияла на меня, не заставляла жалеть, что однажды мне пришлось спасаться от её кровожадного пса на дереве. Я была такой потерянной тогда, забившейся в крохотный уголок собственной души. А теперь видела тропу, по которой собиралась идти, и это… было безумно приятно. Ко мне вернулась уверенность.

– Вы иногда кажетесь такой расисткой, недолюбливающей людей, но при этом помогаете мне отыскать моего человеческого друга, - подметила я.

– Расистка?
– фыркнула Юдаиф. – То, что я в целом не жалую человеческий род, не означает, что имею что-то против конкретных личностей. Я ведь знаю, что многие из них упрямые глупцы не по своей воле. Личных врагов среди людей у меня нет, - помолчав, старушка добавила. – Среди людей ненавистников моего народа больше, чем среди Спустившихся – ненавистников людей.

– Уверена, люди думают с точностью до наоборот.

– Так и положено. Наверное, это даже нормально ненавидеть соседей, но иногда наведываться к ним на ужин. Эти острые противоречия так часто встречаются в нашей жизни. Должно быть, это потому, что ненависти в чистом виде почти не существует, и её разбавляет что-то ещё. Ты – самое яркое тому доказательство.

– Я? – вырвалось у меня.

– Ну да, - Юдаиф взболтала осадок в чашке. – Твой родивец такой из себя воинствующий, непримиримый, людей на дух не переносит. Но при этом подвержен такому банальному недугу.