– Да это же мать Глядящего в Душу. Давно я о ней не слышал. Так она всё ещё жива…

Блюдо чужак в теле Юдаиф вернул на место и снова впился в меня. Такого острого, буравящего насквозь взгляда не встречала ещё никогда. Я была подобна мотыльку, насаженному на булавку. Меня не просто рассматривали – меня читали, выворачивали мои тайники, вываливали залежавшийся в ящиках души хлам. Я будто прекратила дышать от подаренного мне внимания. Оно обжигало меня, как если бы один лишь взгляд заставлял внутренности нагреваться, а кровь вскипать.

– Кто вы? – слабым голосом спросила я.

– А ты не узнаёшь, нанккардэ? – ровно проговорил незнакомец.

Если до этого мне было просто жутко, то теперь внутри что-то с шумом обрушилось.

Ибо всего одно существо во всём мире называло меня именно так. И его не могло быть здесь.

– Сайтроми?

Заметив, наконец, что его взгляд причиняет мне неудобства, гость тела Юдаиф стал смотреть чуть выше моей головы.

– Невозможно… Как ты можешь быть здесь?

– Отозвался на имя, - просто ответил он, не меняясь в лице.

И это означало только одно: Сайтроми сейчас находился в этой части мира. Оставайся он внизу, не услышал бы его. Я во все глаза таращилась на это небывалое появление и пыталась припомнить, в какой момент Юдаиф назвала его имя.

– Она сказала, что у меня извращенская привычка кувыркаться с женщинами из людского рода, - прочитав мой невысказанный вопрос, проговорил Сайтроми. Кажется, его это совсем не задевало, потому что старушка оставалась всё такой же расслабленной. – Я бы, вероятно, не пришёл, если бы она не держала своё сознание открытым. Никогда не мог пройти мимо приглашающе открытых дверей.

Я вскочила со стула, как будто меня кто-то хлестнул плетью, но он резко ухватил моё запястье и усадил обратно.

– Слушай, Нахиирдо, - велел он. – У меня нет возможности перемещаться по миру. Но ты можешь найти меня. Вот здесь, - длинный ноготь Юдаиф упёрся в точку на карте. Я с трудом заставила себя прочитать название.

У меня было столько вопросов, но всё, что я могла, - это бессловесно созерцать морщинистое лицо. Сейчас я, должно быть, была самой удачной иллюстрацией пребывающего в крайней степени смятения человека.

– Ты должна прийти туда как можно быстрее!

– Я…

Это определённо была встреча, к которой я оказалась не готова, а потому она не была особо радостной. Или просто ещё не успела осознать, насколько мне повезло? Я всегда была немного медлительной в нахождении у себя тех или иных чувств…

А самым неприглядным в этой картине было то, что Сайтроми не помогал мне отыскать правильную реакцию. Он был отчуждённым, недосягаемым, скованным в броню холодности. Отец не улыбался, и в его голосе не слышалось ни намёка на симпатию ко мне. Даже то ликование во взгляде, через секунду испарившееся, не обязательно должно быть следствием его радости при виде меня. Так же ликует заплутавший на рынке мужчина, нашедший, наконец, нужную лавку. И точно с таким же деловым видом он требует от торговца отсыпать ему сколько-то муки или сахара и принести по указанному адресу.

– Это… весьма неожиданно, - выдавила я.

Гость подался ко мне, внимательно заглядывая в глаза. В чертах проскользнуло лёгкое волнение, но и оно тут же спряталось.

– Но ты ведь знала, что я вернусь. Разве нет?

– Да, но… двадцать лет…

– Я всё объясню тебе, но не здесь и не сейчас. Приходи ко мне, и мы обсудим, - Сайтроми склонил голову на бок.

Он даже не спрашивал и не предлагал. Просто говорил об этом с твёрдой решимостью того, кто в скором времени намерен видеть меня в паре шагов от себя настоящего. Его тон не требовал возражений, как если бы он отдавал приказ подданным. Но я не была его слугой и могла выбирать.

А могла ли?

И вдруг, будто скрашивая прохладную встречу, он слегка приподнял краешки губ.

– Ты хоть и выросла, но совсем не изменилась.

Я даже не знала, что ответить на эту скупую нежность, и просто покивала. Пока выуживала язык откуда-то из глотки, Сайтроми ушёл, уступив занятое тело его законной хозяйке. Юдаиф больше не закатывала глаза и не падала на стол, но я всё равно почувствовала её возвращение. Воздух вокруг нас как будто потеплел, дышать стало легче.

Старушка встряхнула головой, окончательно сбрасывая с неё платок, и несколько раз сильно зажмурилась. В глазах у неё стояли слёзы, которые Спустившаяся торопливо вытерла тыльной стороной ладони.

– Ну и проказник, - прошептала она. Что бы с ней ни происходило в момент, пока сосуд занимал незваный посетитель, Юдаиф знала об этом. – Умеет удивить, что тут ещё скажешь.

Я снова машинально кивнула. А затем заметила, что всё ещё сжимала в руках спицу. Я разжала пальцы, и она с печальным звяканьем стукнулась о стол.

– Карата, на тебе лица нет!
– прокашлявшись, воскликнула Юдаиф. – Что он тебе сказал?

– Пригласил повидаться, - я ещё раз прочитала название города на карте. – Байонель. Не близко.