друг друга коленями, их лошади были почти одного роста. Жеребец склонил ухо и мирно

подул на золотую кобылицу, но она прижала уши и попыталась щелкнуть зубами, но

помешала золотая уздечка.

Широкая замерзшая река сверкала на солнце. На другой стороне, у начала и конца

гонки собрались бояре и монахи в мехах и бархате, напоминали самоцветы на белизне

реки. Они смотрели, как два всадника приближаются.

– Хочешь поспорить, Вася? – спросил вдруг Касьян. Пыл на его лице отражал ее

рвение.

– Поспорить? – удивилась Вася. Она отодвинула Соловья от золотой кобылицы.

Вблизи борьба другой лошади была осязаемой, как жар летом.

Касьян улыбался. В его глазах светилась победа.

– Сделка, – сказал он. – Я уже видел, что ты это любишь.

– Если я выиграю, – сказала импульсивно она, – вы отдадите мне свою лошадь.

Соловей склонил к ней уши, а золотая кобылица повела ухом.

Касьян сжал губы, но в его глазах все еще было веселье.

– Хороший приз, – сказал он. – Отличный. Ты теперь собираешь лошадей, видимо,

Вася, – он произнес ее имя мягко, и она вздрогнула. – Хорошо, – продолжал он. – Я

ставлю свою лошадь против твоей руки в браке.

Она потрясенно посмотрела на него.

Он склонялся над шеей лошади, фыркая от смеха.

– Думаешь, все такие слепые, как великий князь?

«Нет, – подумала она. – Хоть признавай, хоть отрицай, но он все время знал?» – она

не успела заговорить, он провел кобылицу к линии старта, его смех окружал его, сияя, как

и утро.

Кони стучали по льду к сияющим рядам людей. Курс был отмечен: дважды вокруг

города и вдоль реки, где ждал великий князь.

Дыхание Васи паром срывалось с губ.

«Он знает. Чего он хочет?».

Соловей напрягся под ней, вскинул голову с твердой спиной. Дикое желание сбежать

и скрыться, где ее не найдет зло, овладело Васей.

«Нет, – подумала она. – Нет, лучше столкнуться с ним. Если он задумал зло, побег не

поможет», – но Соловью она мрачно шепнула:

– Мы победим. Что бы ни случилось, мы должны победить. Тогда он не расскажет

мой секрет. Если он мужчина, он не признает, что девушка одолела его.

Конь прижал уши в ответ.

Лошади шли дальше по широкой замерзшей реке, крики и ставки вскоре затихли. В

этом затишье двигался только дым, рисуя завитки на чистом небе.

Времени на разговоры не было. Начало было отмечено на снегу, епископ с голубыми

губами, в шапке и черный на фоне невинного неба, ждал, чтобы благословить всадников.

Благословение прозвучало, Касьян оскалился Васе и развернул лошадь.

Вася повела Соловья в другую сторону. Лошади сделали круги, а потом пришли бок

о бок к началу. Она ощущала ярость жеребца под собой, жажду скорости, и в ее груди

стало свободнее, она отвечала на его жажду.

– Соловей, – шепнула она с любовью. Она знала, что конь понял. Она посмотрела на

белое солнце, белый снег и небо цвета глаз Морозко. Кони сорвались в один миг. Слова

Васи унес ветер, перекрыли оглушительные вопли толпы.

* * *

Первая часть гонки была прямой по реке, где они резко повернули бы на густой снег

возле города. Соловей мчался, как заяц, и Вася завопила, когда они пронеслись впервые

мимо толпы: вой, что бросал вызов им, сопернику и миру.

Люди кричали в ответ, а потом лошади остались одни, бежали шаг в шаг.

Кобылица бежала как падающая звезда, и Вася потрясенно поняла, что на открытой

земле она быстрее Соловья. Кобылица вырвалась на шаг, другой. Пена летела с ее губ,

всадник хлестал ее тяжелыми поводьями. Оббежит ли она город дважды? Вася сидела

тихо, склонившись на спине Соловья, конь бежал быстро и легко. Они приближались к

повороту, Вася видела голубой и скользкий лед. Она выпрямилась. Соловей собрался и

повернул, не поскользнувшись.

Золотая кобылица бежала так быстро, что чуть не пропустила момент. Касьян

потянул ее, она споткнулась, но встала, прижимая длинные уши к голове, пока всадник

кричал на нее. Вася шепнула Соловью, и его шаги стали короче, он догонял них, двигаясь

плавно. Его голова была на уровне бедра кобылицы. Лошадь обезумела, путалась под

ударами всадника. Соловей бежал большими прыжками, и вскоре они поравнялись, а