стоила ему жизни. Ты – проклятие своей семьи, Василиса Петровна».

«Нет, – шепнула Вася тому голосе. – Это не так».

Но было сложно помнить, что было правдой, в душной комнате, в давящем сарафане,

когда перед глазами было холодное лицо сестры.

«Ради нее, – подумала Вася, – я должна это исправить».

Но она не видела, как.

* * *

Гости Ольги разошлись, как только угасло волнение. Когда они ушли, княгиня

Серпухова тяжко прошла по лестнице к комнате Васи.

– Говори, – сказала Ольга, как только за ней закрылась дверь. – Извиняйся. Говори,

что не знала, что так произойдет.

Вася встала, когда вошла сестра, но молчала.

– Я, – продолжила Ольга, – тебя предупреждала, тебя и дурака–брата. Понимаешь,

что ты наделала, Вася? За ложь великому князю – куда ты приплела брата – тебя отошлют

в монастырь, если повезет, а то и судят как ведьму, и я не смогу помешать. Если Дмитрий

Иванович решит, что замешана и я, он заставит Владимира прогнать меня. Они и меня

отправят в монастырь, Вася. Они заберут моих детей.

На последнем слове ее голос оборвался.

Глаза Васи, огромные от ужаса, смотрели на лицо Ольги.

– Но… почему им отсылать тебя в монастырь, Оля? – прошептала она.

Ольга ответила так, чтобы наказать глупую сестру:

– Если Дмитрий Иванович сильно разозлится и решит, что и я в сговоре, он так

сделает. Но я не уйду от своих детей. Я отрекусь от тебя раньше, Вася, клянусь.

– Ольга, – Вася склонила блестящую голову. – Ты будешь права. Мне жаль. Мне так

жаль.

Храбрая и жалобная, и вдруг ее сестре снова было восемь, и Ольга смотрела на нее с

жалостью, пока отец бил ее за очередную глупость.

– Мне тоже жаль, – сказала Ольга, не соврав.

– Делай, что нужно, – сказала Вася. Ее голос был хриплым, как у ворона. – Я

виновата перед тобой.

* * *

Вне дома князя Серпухова в тот день шел обмен сплетнями. Бунт и такие новости –

что лучше для сплетен? Ничего такого интересного не случалось много лет.

«Тот юный господин, Василий Петрович, вовсе не господин, а девушка!».

«Нет».

«Правда. Девица».

«Все видели голой».

«Ведьма, это точно».

«Она даже святого Александра Пересвета подчинила свей воле. Она проводила

безумные оргии в тайне во дворце Дмитрия Ивановича. Она получила и князя, и монаха,

вертела ими. Мы живем во время грешников».

«Князь Касьян это остановил. Он раскрыл ее злой умысел. Касьян – хороший князь.

Он не грешник».

Сплетни ходили весь долгий день. Они даже дошли до златовласого священника, что

скрывался в келье от чудищ своей памяти. Он оторвался от молитв и побледнел.

– Не может быть, – сказал он гостю. – Она мертва.

Касьян Лютович разглядывал желтую вышивку на своем поясе, поджав губы, он не

смотрел, когда ответил:

– Да? – сказал он. – Тогда я видел призрака: юного призрака, которого показал

народу.

– Не стоило, – сказал священник.

Касьян улыбнулся и поднял голову.

– Почему? Потому что вы не видели?

Константин сжался. Касьян рассмеялся.

– Не думайте, что я не знаю, откуда ваша мания ведьм, – сказал он и прислонился к

двери, спокойный и величавый. – Вы много времени провели с внучкой ведьмы, смотрели

год за годом, как она растет, смотрели на ее зеленые глаза, на дикость, что не будет вам

принадлежать, или вашему богу.

– Я – слуга Господа, я не…

– О, молчите, – Касьян выпрямился. Он прошел к священнику мягкими шагами,

Константин сжался и чуть не врезался в иконы, озаренные светом свечей. – Я вас вижу, –

сказал князь. – Я знаю, какому богу вы служите. У него один глаз, да?

Константин облизнул губы, глядя на лицо Касьяна, и молчал.

– Так лучше, – сказал Касьян. – Теперь слушайтесь меня. Хотите отомстить? Как

сильно вы любите ведьму?

– Я…

– Ненавидите ее? – рассмеялся Касьян. – В вашем случае это одно и то же. Вы

получите месть, если будете слушать меня.

Глаза Константина слезились. Он посмотрел на иконы, а потом шепнул, не глядя на