Касьяна:

– Что я должен делать?

– Слушаться меня, – сказал Касьян. – И помнить, кто твой хозяин.

Касьян склонился и зашептал на ухо Константина.

Священник отдернулся.

– Дитя? Но…

Касьян заговорил размеренно и тихо, и Константин со временем медленно кивнул.

* * *

Вася не слышала сплетен и заговоров. Она была заперта в комнате, сидела у узкого

окна. Солнце скрылось за стенами, и Вася думала, как сбежать и все исправить.

Она старалась не думать о дне, каким он был бы, останься ее пол тайной. Но мысли

пробирались: о ее забытой победе, о жжении вина в ней, о смехе, поддержке и гордости

князя, о восхищении.

И Соловей… о нем позаботились после гонки? Он страдал от рук конюхов после

того, как уступил? Может, жеребец боролся. Может, они убили его. А если нет? Где он

теперь? Связан, скован, заперт в конюшне великого князя?

И Касьян… Он был добр с ней, он с улыбкой унизил ее перед всей Москвой. Вопрос

вернулся с новой силой: «Какая ему выгода от этого». А потом: «Кто помог Челубею

выдать себя послом Хана? Кто помогал бандитам? Касьян? Но зачем?».

У нее не было ответа. Она могла лишь думать по кругу, голова болела от

сдерживаемых слез. Она сжалась на кровати и некрепко уснула.

* * *

Она резко проснулась, дрожа, когда начало темнеть. Тени в комнате были ужасно

длинными.

Вася подумала о сестре Ирине, что была далеко в Лесной земле. Она не успела

помешать, налетели другие мысли: ее братья у очага летней кухни, золотой летний вечер.

Добрые лошади ее отца, пирожки Дуни…

Вася беспомощно заплакала, как ребенок, каким не была. Мертвый отец, мертвая

мать, брат в тюрьме, дом далеко…

Шипящий шорох ткани по полу отвлек ее от рыданий.

Вася поднялась с мокрым лицом, всхлипывая.

Обрывок тьма двигался, остановился в слабом луче сумерек.

Не тьма, а нечто серое и улыбающееся. У него был силуэт женщины, но это не была

женщина. Сердце Васи колотилось, она вскочила на ноги и пятилась.

– Кто ты?

Дыра открылась и закрылась на сером лице, Вася ничего не слышала.

– Зачем ты пришел ко мне? – выдавила она, собрав смелость.

Тишина.

– Ты можешь говорить?

Чудовищный черных взгляд.

Вася хотела свет, была рада тьме, что скрывала это создание без губ.

– Ты хочешь что–то сказать мне? – спросила она.

Кивок… да? Вася задумалась на миг, а потом полезла под платье, где висел

холодный и острый талисман. Она замешкалась, а потом провела краем по предплечью.

Кровь полилась под ее пальцами.

Она капала на пол, призрак протянул руку к камню. Вася отпрянула.

– Нет, – сказала она. – Это мое. Но вот, – она протянула окровавленную руку,

надеясь, что не поступает глупо. – Вот, – неловко сказала она. – Кровь порой помогает с

мертвыми. Ты мертв? Моя кровь сделает тебя сильнее?

Ответа не было. Но тень подобралась ближе, склонила неровное лицо и принялась за

выступившую кровь. Рот прижался и жадно сосал, и когда Вася уже хотела отцепить

призрака, он отпустил и отшатнулся.

Вася поняла, что это она, хоть вид не стал лучше. Она была почти без плоти, что

ссохлась за годы без воздуха – серая, коричневая и худая. Но в дыре рта был язык, и он

складывал слова:

– Спасибо, – сказала она.

Призрак хоть был вежливым.

– Зачем ты здесь? – ответила Вася. – Это не место для мертвых. Ты пугала Марью.

Призрак покачала головой.

– Это… не место для живых, – выдавила она. – Но… мне жаль… за девочку.

Вася ощутила стены между ее кожей и сумерками и кусала губы.

– Что ты пришла сказать мне?

Рот призрака шевелился.

– Иди. Беги. Сегодня. Он решил сегодня.

– Не могу, – сказала Вася. – Дверь заперта. Что будет сегодня?

Костлявые руки сцепились.

– Беги, – сказал призрак, указав на себя. – Это… он хочет для тебя. Сегодня. Он

возьмет новую жену, заберет себе Москву. Беги.

– Кто хочет этого для меня? – спросила Вася. – Касьян? Как он заберет себе Москву?