Королева хлопнула в ладоши, призывая стражу, которая незамедлительно явилась.

– Взять его, - приказала она и была в это мгновение чудо, как хороша, - это убийца нашего любимого короля.

Филипп молчал, не сводя с Лукаса изумленного взгляда. Поэтому от него не укрылось замешательство последнего, когда прозвучал приказ королевы. Замешательство, непонимание и боль, промелькнули и исчезли.

– Хорошо, - медленно сказал король, - уведите его.

Он развернулся и взглянул на Оливетт. Ничего не изменилось. Она снова дрогнула и съежилась.

– Теперь вы.

– Я не...

– Молчать. Вы немедленно убираетесь отсюда в загородный дом, где и будете находиться неотлучно. Я запрещаю вам появляться здесь.

– За что же такая немилость, ваше величество?
– рискнула спросить Оливетт.

– Хотите, чтобы я это сказал?
– вдруг прошипел Филипп, меняясь в лице, - в самом деле?

Королева поспешно замотала головой. В глазах короля она увидела такую ненависть, от которой просто кровь в жилах стыла.

– Вон, - сказал Филипп напоследок и отправился к двери.

Подходя к выходу, он впервые заметил Ромейн и слегка удивился, откуда она здесь. Впрочем, тут же понял, откуда. Но девушка смотрела в пол с таким ничего не выражающим и пустым лицом, что подозрительность Филиппа, обостренная несчастьем, усилилась в сотню раз.

Правда, говорить он ничего не стал, не стал и задерживаться в комнате.

Лишь после его ухода Оливетт смогла обрести жалкие остатки собственного достоинства. Она тряхнула волосами и направилась к двери.

– Пойдем, - велела она Ромейн, - нас гонят вон из собственного дома по нелепой прихоти нового короля.

Наперсница направилась вслед за ней, так и не сказав ни слова.

Филипп не ложился спать, размышляя о происшедшем. Он знал, он чувствовал, что смерть короля не случайность, и это подтвердилось. А теперь он столь же безошибочно чувствовал, что Лукас лжет. Он не может быть убийцей, у него нет причин для этого, нет и никогда не было. А у Оливетт были эти причины, и весьма веские. И еще кое-что. Порою Филипп ловил странные взгляды Лукаса, бросаемые на королеву. А что, если предположить...

Просидев в кресле у камина полночи, Филипп сумел найти объяснение происходящему. Он не был ни тугодумом, ни идиотом. И для того, чтобы все окончательно выяснить, новый король направился навестить заключенного.

Удалив стражу и оставшись с пленником один на один, Филипп некоторое время молчал, в упор глядя на него.

Лукас сидел на жесткой койке, сложив руки на груди, прямой и неподвижный, с ничего не выражающим лицом.

– Зачем ты это сделал?
– наконец спросил король.

Лукас мельком взглянул на него и снова опустил глаза.

– Что ты молчишь? Думаешь, я не знаю, что сам ты никогда бы до такого не додумался? Думаешь, я не понимаю этого?
– Филипп сел рядом с ним, - давай говорить прямо, Лукас. Для кого ты это сделал? Кто толкнул тебя на это?

– Никто, - отозвался Лукас, разлепив непослушные губы.

– Неужели? Ты считаешь меня дураком, Лукас? Эта самая Никто всю жизнь мечтала избавиться от мужа. Ты ей помог, спасибо. Она сказала тебе "спасибо"? Что-то я не припомню. Обрети разум, Лукас. Эта твоя госпожа Никто просто использовала тебя. Она всех использует ради своей выгоды. Ты же сам видел, как она тебя предала. И после этого ты будешь молчать?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество, - упрямо заявил Лукас, - мне некого выгораживать. Я сделал это сам.

– Идиот, - простонал Филипп, - полный идиот. Ты хочешь умереть за человека, который этого не стоит.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, - повторил тот.

– И это все, что ты можешь мне сказать? Ты убил моего отца, своего короля, от которого ничего, кроме добра не видел, ради этой... этой..., - он на мгновение задохнулся от ярости и не мог подобрать слов, - да она же смеется над тобой! Она нашла дурака, который будет таскать для нее горячие каштаны из огня. Хорошо она отомстила своему мужу, ничего не скажешь!

– Я сделал это для себя.

– Тебя осудят и казнят, - король встал, - ты этого хочешь?

– Я готов ответить за содеянное.

– Болван, - бросил Филипп, - ты безнадежный болван. Тебя обвели вокруг пальца, ты и рад - радешенек. Что еще тут можно сказать!

Он махнул рукой, досадуя на собственную беспомощность и вышел, захлопнув за собой дверь камеры.

Вернувшись в свои покои, Филипп прошел мимо проснувшегося Люка, остановился, а потом вернулся назад.

– Люк, - сказал он.