– Наташа, да тебя никто не винит, - Толик подбросил в костер сухих веток.
– Это я балбес! Как же я не заметил тебя за кулисами?

– Я же говорила - я переодеваться хотела, а кто-то из девчонок у меня на шнурки заклинание «ветхость ткани» навёл, пошутить кто-то хотел... Я их затягиваю, они рвутся, я затягиваю - рвутся... а потом я испугалась, когда огнём кидаться начали, и в шторе спряталась. Ты меня увидеть никак не мог.

– А ты даже не почувствовал, что не только меня за собой тянешь?
– спросил Бобров.

– Да я с перепуга мог слона прихватить и не заметить. Кто рядом был, все бы переместились. Но я-то был уверен, что кроме тебя рядом никого нет.

– Забоялся, значит, когда тебя колдун в кокон взял?
– ехидно спросил Костян.

– Чуть в штаны не наделал, - серьёзно ответил Окунь.
– Я же думал, что самый сильный теперь. Оказывается, могут они меня остановить.

– И как теперь к Жрецу соваться? Он наверняка круче старика подлянку придумать сумеет.

– Не знаю.

Окунь был подавлен. Последние события разрушили чёткую, продуманную схему действий. Оказалось, что волшебники могут, да ещё как, ему противодействовать. А он уже поверил в собственную неуязвимость. Да что там неуязвимость, он себя возомнил всемогущим, а теперь получалось, что из-за него погиб человек. Почему погибший волшебник помог ему, Толик не понимал, но тот совершенно сознательно пожертвовал собой, чтобы они могли бежать. Толику было так стыдно, что хоть в интернат возвращайся. Собственно, он всегда этого лишь и хотел. Вернуться назад, к папе с мамой, отомстить всем, кто его обижал, наказать директора. А теперь получалось, что Бобров, которого он так ненавидел, стал его другом. Получалось, что возвращаться надо через схватку с неведомым и всесильным Жрецом. Получалось, что и возвращаться вообще некуда. И главное - прямо сейчас, сию минуту, надо было как-то спасать Наташу, она долго не протянет в своём костюмчике, она же слабенькая совсем. И Наташа сама ему помогла. Она сказала, постукивая зубками от холода:

– Вы не думайте, что я замёрзну, я совсем не мёрзну. И канючить я не буду. Мне вообще на болоте больше всего нравится. Я люблю, если хотите знать, когда солнышка нет и дождь идёт. Только в Замок меня не отправляйте. Там старик противный. Я больше хочу на болоте жить.

Окунь усмехнулся. Всё получалось само собой. Оказывается, надо было просто принять решение. Из-за туч вышло солнце. Яркое и жаркое.

– Ой, - радостно сказала Наташа.

Болота больше не было. Во все стороны раскинулось бескрайнее поле ярких цветов. Гудели шмели и пели кузнечики.

– Красота, - одобрительно сказал Бобров.
– Толик, да ты художник! Наташка, отдавай куртку.

– У Лизы фотоальбом видел, там на обложке такая картинка, - смущённо признался Окунь.

– И сколько же ты Силы сейчас потратил?

– Да, половину, примерно, - неуверенно ответил Толик.

– Чего?
– выпучил глаза Костян.

– Знаешь, я понял, что Сила - не главное.

– Да ну? Правда, что ли? Ну и что же главное?

Толик промолчал. Ну, не мог же он сказать, что главное - это дружба там и прочая взаимовыручка. Не по пацански бы прозвучало. А Наташа испуганно спросила:

– Толя, а как же лягушечки, которые в болоте были? Они под землёй остались?

***

Пули из стёпиного пистолета вылетали с тихими хлопками и падали на пол, не пролетев и пары метров. Старый колдун обидно засмеялся и уже начал скрываться в портале, когда на него обрушилась прямо из воздуха над головой изрядная куча кирпичей. С грохотом по дощатой сцене они образовали мини-курган, из вершины которого торчала нога старика, обутая в жёванный тапок. Нога дёрнулась, и тапок слетел.

– Хороший кирпич, кондиционный, - с чувством гордости за качественно выполненную работу, сказал Коля большой. Всю заваруху оба Коли и Серёжа просидели под стойкой у Николаича. Зато теперь появились как нельзя вовремя. Колдуны, стряхивая чары, ставили вокруг себя защитные барьеры. Те, кто побойчее, сообразили, что в защите уже нет необходимости, и, выскочив на сцену, стали разбирать завал над предателем.

– Напрасно, - сказал Серёжа.
– Лучше давайте я прямо сверху раствором залью.

– Кладка некрасивая получится, - поморщился Коля большой.

– Зато могилка прочная, - сказал Коля маленький.

– Погоди парень, - прогудел своим двойным голосом колдун-шаман.
– Нам с ним побеседовать очень хочется.

– А в асфальт закатать мы его всегда успеем, - добавил колдун в перьях.

Стёпа плакал, сидя на корточках перед телом Юрия.

– Не переживай, - вор положил ему руку на плечо.
– Ты сделал всё, что мог.

– Да что я мог!
– всхлипнул Стёпа.
– Оружие моё только в Зоне Игры действует.

– Ну, тем более. Куда ты со своей пукалкой?

Подошла Марина и строго сказала:

– А ну хватит. Как девчонка. Его перенести нужно. В ледник. Пойдёмте, я вам покажу.

Вор и Владимир подхватили тело бывшего волшебника, Стёпа тоже сунулся помогать.

– А живого когда тащили, кажись, легче был, - с натугой проговорил вор. Владимиру шутка не понравилась, но он промолчал.

А Николаич за стойкой потягивал прозрачную и думал, что вот уже второй раз на его глазах встреча отца с сыном была прервана, едва начавшись. И ещё старик про мать пацана говорил. Кто-то серьёзно занимается этой семьёй, думал Николаеч. Кто-то и их, и меня разыгрывает в тёмную, и всё больше людей втягивается в эту игру, и это уже не шахматы. Это уже покер. Кто-то здесь блефует, понял Николаич.

***

В Замке Окунь увидел отца лишь мельком, тот не успел, как в прошлый раз перед вертолётом, дать ему совет. И сейчас Толик мучительно пытался представить отца на своем месте.

– Как бы твой батя сейчас поступил?
– переспросил Бобров.
– Откуда ж мне знать? Я знаю, как бы поступил мой отчим. Он бы бутылку высосал и матери дюлей выписал. А вот как бы поступил Николаич, ты и сам знаешь. Как он волшебника не ссал, ты видел.

– Да... А почему волшебник нам помог?

– Спроси ещё, почему они вместе пришли?