– Слушай, Костя. Я тебя понимаю, и ничего Тюленичеву не скажу. Но и ты меня пойми. У меня семья.

Чёрт, у него же тоже семья, подумал я. Как же из всего этого выпутаться?! И тогда я заметил, что Бобров прямо-таки давится от хохота. Лицо у меня сделалось, видимо, совсем глупым и, не сдержавшись, он заржал.

– Всё-таки ты отвратительно разбираешься в людях, - сказал Бобров отсмеявшись.
– Сергей служака, силовик, какой из него заговорщик? Пукнуть Лёне в карман - да, он может, но заговор? Да, он же из Крепости сбежал не столько, чтобы твоё дурацкое поручение выполнить, сколько от понимания, что если останется здесь, ему, возможно, завтра придётся в бою со своими парнями столкнуться. А этого он, сам понимаешь, совсем не хочет. А Шаман недоволен, конечно, что Тюленичев его на вторые роли задвинул, идеологией своей мозг студентам промывает. Поэтому брюзжит. Но, по большому счёту, его всё устраивает. Он же за эти годы стал академическим учёным, ему нужны ученики, исследования, научный план, вся эта байда. А тут он, такой, свергает Лёню и ему на следующий день надо думать, чем эту ораву кормить, как им триппер лечить, где ихнии подштанники стирать...

– А зомби?
– я решил не сдаваться.

– А зомби ты просто терпеть не можешь. У тебя к нему физиологическая неприязнь.

– Всё равно, - сказал я.
– Сам подумай. Если у Тюленичева столько лет был агент среди волшебников, почему не предположить, что в Крепости до сих пор действует агент Николаича?

– Зомби - агент? Я смеяться больше не могу.

– Нет, не зомби, конечно. Но, кто-то обязательно есть. И он бы нам очень пригодился.

– Нам?
– Костян прищурился.
– Когда ты у Лёни телепорт выпрашивал, ты не думал о «нас», ты думал о себе.

Он встал и вышел, хлопнув дверью. Ч-ч-чёрт, всё-таки он обиделся.

***

Инспектор проявил чудеса дипломатии, договариваясь с Тюленичевым о предстоящем турнире. Сначала Леонид Сергеевич и слышать не хотел о перемирии. Потом не хотел общаться с инспектором, требовал на переговоры саму графиню. Инспектору пришлось наврать, что дама, дескать, туда-сюда, недомогает. В результате длительных прений стороны пришли к консенсусу и выработали следующие условия: драться без магии, обойтись без смертоубийства, главным арбитром назначить зомби.

– Ему терять нечего и подкупить сложно, - сказал Тюленичев.

– И запугать нельзя, уже мёртвый, - согласился инспектор.

 - Побольше бы нам таких судей, - вздохнул Тюленичев.

В случае победы волшебников Крепость признавала вассальную зависимость от графини Оторвановской, передавала ей половину имеющейся в наличии Энергии. В Высшем Волшебном Заведении преподавание не прекращалось, но учебный план корректировался лично графиней. У монумента Жрецу, силами гарнизона Крепости, назначался постоянный почётный караул.

Если же волшебники проигрывали, вся территория Заповедника объявлялась суверенным государством с собственными флагом, гимном, гербом и со столицей в Крепости. Треть имеющейся Силы графиня передавала Тюленичеву. Монумент Жрецу демонтировался. Снималось заклятие с мушкетёров. Самое забавное - в пылу полемики высокие договаривающиеся стороны даже не вспомнили, что поводом для объявления войны послужил зомби. На него всем стало наплевать после того, как он утратил способность открывать проход в подвал с синими кристаллами.

– А с вами приятно иметь дело, - констатировал Тюленичев.
– Печально, что знакомиться приходится при конфликтной ситуации.

– Мы с вами люди, на своём веку многое повидавшие, - доверительно понизил голос инспектор.
– Знаем, сколь часто вчерашние противники становятся союзниками.

– Было бы против кого дружить, - задумчиво согласился Лёня.

– Рад, искренне рад, встретить единомышленника - в столь сложное для родины время!
– и инспектор с чувством пожал руку главе Организации Желаемого Будущего.

***

– Может связать его?
– сказала Ольга.

– Чем?
– толкая плот шестом, спросил Владимир.

– Не надо никого связывать, - испугалась Наташа.
– Он уже почти успокоился.

Максим дёргал ногами и громко стонал. Глаза у него закатились, по лицу стекали крупные капли пота. Наташа смочила платок и положила Максиму на лоб.

– Ты его придерживай хоть немного, а то перевернёмся, - сказал Владимир.

– Я придерживаю.

Она, и правда, как могла, сколько силы хватало, пыталась смягчить особенно опасные рывки Максима, но в того словно бес вселился. Он шарил рукой по брёвнам, скрёб по ним пальцами. Он ругался и угрожал кому-то, а один раз даже плюнул.

– Ты на него очень уж отвлекаешься, звёздочка твоя почти не горит, - сказала Ольга.

– Ничего, я отлично вижу. Лучше за своей лунной дорожкой следи, - заступился за Наташу Владимир.
– Мы отлично держим направление.

– Азимут!
– выкрикнул Максим.

– Да, азимут, - усмехнулся Владимир.

Он давно уже понял, что само по себе направление, по которому они движутся, не так важно. Поначалу всё шло отлично. Наташа зажгла путеводную звезду, Ольга создала на водной глади сверкающую золотом дорожку, а он сам превратил плот в небольшую яхту под белоснежными парусами. Вскоре туман рассеялся и показался знакомый берег с серой хрущёвкой и запущенной детской площадкой. Но потом с Максимом стало твориться непонятное, и они завязли. Яхта снова стала шатким плотиком, а берег не приближался, сколько Владимир ни толкался шестом.