Дома та же песня: "Ира поздно приходит и пахнет алкоголем!" Я отмалчиваюсь и стараюсь поменять тему. Не всегда получается. Обида каждый день давила на мозжечок. Боль притаилась в сердце. Память время от времени подбрасывала эпизод, с той безымянной на снегу.

Преждевременный дембель

В тот солнечный сентябрьский воскресный день мы с ребятами, раздетые по пояс, в сапогах, играли в футбол. В борьбе за мяч я получил сильнейший удар ногой в колено. Упав, схватившись за колено, катался по земле, корчась от боли. Через несколько минут боль отпустила, но продолжать игру я уже не смог. На следующий день в большом солдатском туалете, присев, почувствовал, как больно стрельнуло в колене. Встать не мог. Колено не разгибалось. Сидел долго над "очком", не зная, что делать. Выхода не было - резко разогнул колено. Что-то сильно хрустнуло, в глазах потемнело от боли. Отдышавшись, я побрел в санузел. Медсестра попросила меня присесть. Я сказал, что мне будет очень больно, причем два раза - когда присяду и когда буду вставать. Сестра настаивала, ей надо было видеть. Сделав пару глубоких вздохов, присел. В колене стрельнуло, в глазах помутилось. Сестра сказала:

– Все понятно, мениск разорван.

– И что теперь?
– спросил я с пола.

– Операцию надо делать, а пока что дам тебе анальгин.

Еще раз собравшись с духом, разогнул колено.

На следующий день с утра отвезли меня в военный госпиталь. Операцию делали за день до моего дня рождения. Перед операцией пришлось еще два раза приседать перед врачами. Через пару часов после операции ко мне прорвалась мама. Она гладила меня по голове и слушала мой послеоперационный бред. На следующий день пришла Ира. Сидела скучная, неразговорчивая, да и мне не очень хотелось говорить.

– Что будет с ногой?
– спросила она.

– Доктор сказал - поправлюсь.

Разговор не клеился. Побыв с час, Ира ушла, забыв поздравить с днем рождения. Стало тоскливо. Чувство вины за ту безымянную улетучивалось. Пробыл я в госпитале неделю. На пятый день, когда уже понемногу с костылями передвигался, уболтал симпатичную медсестру пойти со мной в опрятный, размером с небольшой парк двор госпиталя. Медсестры помогали больным ходить, и мы незаметно проскользнули в парк.

Смеркалось. В парке никого. Нашли скамью. Я пристроил свою толстую от бинтов ногу на костыль, сел, положив одну руку ей на плечи, другой же рукой стал шарить у нее за пазухой. Она улыбалась и без особого сопротивления пыталась убрать мою руку с грудей. Поцеловав, предложил ей лечь на скамейку. Медсестра немного помялась, сказала, что с такой ногой у нас вряд ли что-то получится.

– Получится, ложись, сними трусики, попробуем, у меня есть идея.

Она пожала плечами, глянула по сторонам, быстро сняла трусики и легла. Медленно встав, положил костыль одним концом на скамью, с большой осторожностью пристроил на него свою забинтованную ногу. Вторую ногу коленом поставил на скамью и медленно, постепенно, нацелившись в нужное мне место, стал снижаться. Нога соскальзывает с костыля, я падаю на медсестру, пребольно ударяюсь коленом о скамью. Перепуганная медсестра, выскользнув из-под меня, испуганно озираясь, бережно усадила ойкающего, побледневшего пациента. Посидев пару минут, мы по одному вернулись в госпиталь. Именами не обменялись. "Что в имени тебе моем?"

Через два дня меня привезли в часть и еще через неделю комиссовали. Свобода! Свобода! Радость беспредельная! Вместо трех лет отслужил на год меньше! Старший сержант Думитру подарил мне сборник "Румынские мелодии". Я зашел попрощаться с капитаном Тумашем. Глаза у него были грустные. Попрощался с капитаном Соколом. Неплохой, в общем, был мужик.

Через месяц я отбросил костыли и еще немного походил с папиной палочкой.

Дзвинка

Все женщины ведут в туманы.

(Цветаева М. И.)

Нашел я одну работенку - руководить художественной самодеятельностью на "Збойсках", в местном клубе. Район находился у черта на куличках, далеко от центра, на окраине и был не из очень благополучных. Делили его между собой украинцы и цыгане.

Первого мая в местном клубе дали подготовленный мною концерт, и после концерта большой компанией пошли праздновать к певице Дзвинке домой. Она жила с мужем в небольшой хатке недалеко от клуба. Набралось человек двадцать. Не знаю, чего было больше на столах - закуски или алкоголя? Я выпил две рюмки водки, а дальше, чтобы никому ничего не доказывать, умудрялся выливать содержимое рюмок под стол. Через час-полтора пришлось расчехлить баян, и пошел украинско-цыганский репертуар. Поорали с часок, потом начался какой-то между кем-то спор. Потом пили за перемирие, и так несколько раз.

Подвыпившая хозяйка дома Дзвинка села рядом со мной. Мы тихо болтали. На нас никто не обращал внимания. Черноволосая, стройная, симпатичная женщина, на лет пять старше меня, своими кокетливыми (где-то я уже встречал такие) глазами просто внаглую "снимала" меня. И... вдруг под столом положила мне свою руку чуть выше колена. "Да, - подумалось, - пьяная баба, муж рядом, а она такое вытворяет!" Вслух сказал:

– Дзвинка, я потихоньку пойду домой.

– Подожди!
– как-то вдруг страстно, глядя мне прямо в глаза, прошептала она... и подвинула руку ближе к ширинке.

Гости громко продолжали спорить и пить. Хозяйка дома, придвинувшись еще ближе, горячо в ухо зашептала:

– Я сейчас выйду... а ты через минуту выйди следом за мной!

Задела пальчиком ширинку, встала, взяла тарелки и вышла. У меня была минута на размышления. В первою очередь подумал: "На всякий случай надо зачехлить инструмент". Во вторую: "Что, если хозяин дома, зная свою жену, украдкой наблюдает за нами?.. Мне только не хватало разгневанного, пьяного мужа с топором..."

Я встал и эдак лениво, медленно вышел. Гости орали. Дзвинка ждала меня в сенях. Схватила за руку, приложила к своим губам палец и увлекла в сарай. Там, глядя мне в глаза, не отпуская моей руки, опустилась на сено, потянув меня на себя. Я встал на колено рядом. Хозяйка притянула меня к себе. Обхватив руками за шею, прильнула к губам. Что ж мне было делать?! Отдался на волю плотского желания. Сарайное счастье продолжалась не более трех-четырех минут. В момент экстаза нога дернулась, и я опрокинул какой-то горшок. Зазвенело, зашумело. Мы оба испугались, но дело уже было сделано. По одному вернулись к столу. Гости гуляли. Взяв баян, я незаметно вышел и поплелся по ночному майскому городу. Цвела сирень.