Когда на министра и его советника напали, Сталк поохал, поахал, дал пару распоряжений слушать усерднее и забыл. Босс, к сожалению, так легко не поступил. Когда он выложил все цели и следствия из них, Сталкер напрягся: Босс ничего просто так не говорил.

– Напали на Реддла? – не удержавшись, спросил он.

– Это и предстоит узнать тебе, – спокойно ответил Босс.

По какой-то причине он не хотел, чтобы все узнали, что Рид и Реддл – один и тот же человек. Если эта информация всплывет, то ее источник нужно будет уничтожить.

Принцессе он ничего не рассказал; даже если они друзья, нечего такими темными делишками забивать ее светлую голову. Лучше пусть потом она поругается. Если, конечно, узнает.

То, что происходило сейчас, напоминало то время, когда Принцесса только пришла в ОТ.

Когда Сталк привычно приперся в ее апартаменты, Алиса была такая растерянная и расстроенная, что он даже удивился, но Принцесса ему ничего не рассказала.

В конце концов, у всех есть свои тайны. Особенно в Десятом Отделе.

Люциус Малфой всегда считал себя умным человеком, хитрым магом, проницательным и тактичным другом и преданным соратником. Том, правда, усмехался в особые его приступы периодично наступающего нарциссизма и говорил, что человек всегда субъективно оценивает себя, но Малфой предпочитал не слушать.

Когда Лорд окончательно стал Томом, тем, с кем когда-то и дружил Люциус, он почти сразу поверил ему. Некоторые, вроде Артура Уизли, может быть, и не заметили бы этого недоверия, но Рид все понимал.

И Драко, и Нарцисса, и сам Люциус вопреки малфоевской хитрости-изворотливости сразу попали под очарование Рида, хотя помнили, чем это закончилось в прошлый раз.

Поэтому, когда Том вдруг допустил какую-то грязнокровку во Внутренний круг, хотя и умную, как говорил Снейп (его рекомендацию следовало запомнить – Снейп словами не бросается), Люциус, спрятав гордость и явив миру доброжелательную улыбку, проявил все имеющееся гостеприимство.

Когда оказалось, что простая грязнокровка практикует создание химер, Люциус похвалил свою хитрую малфоевскую чуйку и принялся выспрашивать у Рида все подробности. Он с Ноттом и раньше пытался расспрашивать, но Том миролюбиво улыбался и ничего не ответил. Люциус понял, что такое сокровище красиво было бы прибрать к рукам и взять в семью, но Драко закатил такую истерику, каких от него уже лет.. десять, наверное, не ожидали.

Так что от таких грандиозных планов пришлось отказаться; жаль – Нотт, почуяв выгоду от имеющегося в быту собственного химеролога, начал за девочкой пристально наблюдать. В конце концов, химерология – жила; можно создать собственного единорога (закупив, естественно, некоторые его части для образца) и вывести целую популяцию, а единороги, знаете ли, товар редкий.. И то же с другими животными: можно обогатиться только на одних ингредиентах! Ну, и маленький плюс к уже имеющимся: химеролог может чу-уточку подправить внешность, закрепив ее в генотипе, другими словами, ваши потомки унаследуют уже измененные черты предка. Отрастить конечность. Убрать шрамы. Вырастить, черт возьми, новую кожу! Заменить больной орган на здоровый.

Словом, Люциус жалел, что в Англии запрещены гаремы.

Тем более были слухи, что род Ноттов основал как раз-таки химеролог-некромант, но они не подтверждались. Правда, родовые дары Нотты тщательно скрывали.

Все, например, знали, что Блэки – малефики и маги крови, Принцы – менталисты и зельевары, Забини только зельевары, Гойлы – маги земли, стихийники, Лестрейнджи - боевики, убийцы, наемники, Лонгботтомы - травники, Поттеры – артефакторы и боевики, вымершие МакКиноны - ритуалисты, хотя были светлыми..

Проблемы и секреты Ноттов (темная семейка, тихий омут) Люциуса волновали, но в данный момент о них думалось мало.

Рид решил пойти не по пути террора (он не дурак, понимал, что это отвернет от него оставшихся доверившихся), и усиленно, исподволь нарабатывал репутацию.

Их гениальный план, сплав талантов Аддерсон и воплощения Рида, дал результаты, хотя и был по-своему жесток, но Люциус равнодушно относился к гибели посторонних; во-первых, он убивал и сам, а во-вторых, это был их, авроров, выбор. План помог; за три года министром еще никто не становился.

Авгиевы министерские конюшни расчищаться категорически не хотели, но выбора никто никому не оставил. Это были самые напряженные дни для Малфоя. И еще его очень, очень волновал Отдел Тайн – о его предназначении неизвестно даже министру! Том, правда, отмахивался от его напоминаний, доказывая, что есть более важные дела и что если ОТ сидит мирно, то сможет посидеть так и дальше.

Такая нежная любовь к Десятому Отделу у Малфоя завелась из-за ряда факторов: он не любил загадки, не любил, когда ему мешают, не любил не видеть противника. Эти ощущения наваливались, как снежный ком, друг на друга, что и привело к закономерному результату.