Царевна тревожно молчала, пытаясь угадать, к чему он клонит.

– Но разве не покоряли твои соплеменники других народов? Не сжигали чужих городов? Не брали рабов в плен? Не уводили в неволю чьих-то жен и дочерей? Сегодня подошла очередь их самих, только и всего...

– Но ведь ты же защищал нас все это время...

Аполлон глубоко вздохнул, повернул голову к ней и стал пытливо, с надеждой всматриваться в лицо девушки: - Я защищал не Трою, дорогая. Что мне Троя! Что мне все города смертных! Я защищал тебя. Я желал избавить тебя от того, что ждет царевну побежденного города... Мы проиграли. Да и невозможно изменить предопределенное: сегодня пришла очередь Илиона... Приходится соблюдать правила... Раз уж люди сочинили эти игры с основным правилом: сегодня один народ, завтра - другой...

– Скажи уж проще: Зевс желал нашей гибели, а ты не можешь пойти против Зевса!
– запальчиво возражала Кассандра.

– Что ж, это, конечно, тоже.
– согласился Аполлон.
– С какой стати мне идти против Зева? Что я ему, родственник, что ли? Рамтей-Прометей?

Здесь Кассандра не поняла ровно ничего, поэтому промолчала, разлядывая собеседника во все глаза.

Тот тоже внушительно помолчал, но долгого молчания выдержать не смог, потому сразу же прибавил: - Если это утешит тебя, могу предсказать: придет год, день, час, - и потомки троянцев вернут все эллинам сполна.

– Нет, меня не утешит это, Аполлон. Мне и эллинов жаль. И вообще, жаль мне людей.

– Подумай над своими речами, Кассандра. Это тех самых людей, от которых ты только и видела, что недоверие, насмешки или, в лучшем случае, снисходительное равнодушие? Это их тебе жаль, несчастная? Но ведь ты еще не все получила от них! Ты еще узнаешь их ненависть, они еще обвинят тебя в своем поражении... Непременно найдется тот, кто скажет: "Эта ведьма накликала беду, навлекла наказание богов, напророчила несчастье, и оно случилось..." Тому, кто ткнет в тебя пальцем, они легко поверят, Кассандра. Не тебе: тому, кто опорочит тебя.

– Но ведь это ты, ты сам проклял меня, Аполлон! Ведь твоих рук это дело, из-за тебя люди не верят мне, разве я не права? Или ты позабыл свои угрозы?

Он расхохотался. Мурашки побежали по ее телу от этого божьего хохота.

– И ты, ты, моя ученица, веришь во всю эту ерунду! Нет силы, которая могла бы заставить всех разом верить или не верить, любить или ненавидеть, жалеть или насмехаться! Ты сама - свое проклятье, царевна! Ты сама - свои угрозы и беды!

Кассандра удивленно посмотрела ему в глаза. У нее возникло странное чувство, что он - обыкновенный человек. "Неужели, не Бог?"

Внезапная мысль показалась девушке еще коварнее чудовищного коня, и царевна мигом прогнала эту мысль.

– Конечно, - продолжал Аполлон, в его голосе ясно звучала горечь.
– Я не отказываюсь, я обучил тебя ясновиденью. Да, я угрожал наказанием... Даже у Богов бывают минуты слабости... Но я не делал этого, не в моих силах такое, поверь!

Он умоляюще посмотрел ей в глаза, в свою очередь.

– А мое проклятье? Ведь они никогда! Слышишь?
– она повторила это слово "Никогда" по слогам.
– Ни-ког-да не верили мне. Именно так, как ты предсказывал. Смеялись надо мной, время от времени жалели, но не верили. Они никогда не верили мне!

Кассандра вспомнила последние годы. Слезы обиды брызнули из ее глаз.

– Я сделал тебя оракулом. Все остальное - ты сама. И даже не тогда ты навлекла на себя кару, когда приняла мой дар, гораздо раньше. Твое несчастье - это ум, проницательность, доброта, твоя жалость, твое, как ни странно, сострадание к людям. Я лишь немного прибавил к тому, чтобы ты выделялась на общем фоне, а отличие от других - это и есть то единственное проклятье, которое висит на тебе, царевна.

Кассандра покачала головой: - Твои слова одновременно лестны мне и обидны, Аполлон.

– Я не могу говорить иначе. Таковы люди. Человек способен простить другому причиненное ему зло, но добра не прощает. Любой снисходительно отнесётся к чужим недостаткам, но превосходство над собой...

Аполлон опять расхохотался, и Кассандра почувствовала в груди костлявую ледяную руку, сжавшую изнутри горло и заморозившую душу.

– Чужое превосходство не может вызывать ничего, кроме ненависти, царевна. Это главное свойство людей. Они могут простить уродство, но жестоко наказывают совершенство.

– Погоди, - громко сказала Кассандра. Она нашла возражение и обрадовалась этой находке.
– Вот ты и ошибся, великий Бог!

– В чем же ты усмотрела ошибку?

– Елена - само совершенство, а люди обожают ее.

– Это ты ошибаешься, Кассандра.

– Нет, я помню: вся Троя бесновалась от восторга, когда Парис вел Елену во дворец. И этот восторг был искренним: народ боготворил и Елену, и Париса, хотя оба от других отличаются: Елена - красотой, Парис - красотой, да еще и удачливостью. Они бы должны и Париса ненавидеть, если по-твоему...