– Должна вернуться в приют, - закончила я за него.

Я произнесла эти слова, но сама не могла в них поверить. Не могла осознать. Ноги отказывались держать, и я облокотилась на дверь. Мне захотелось кричать, бить ногами и руками, головой об стену, но я не могла даже двинуться. Я просто смотрела на мужчину, который сейчас выглядел таким же потерянным.

– Что нам теперь делать? – вопрос повис в воздухе.

Он покачал головой. Обреченно, со смирением, которое поднимало во мне волну протеста. Нет, я не хочу сдаваться!

– Я не хочу назад в приют! Я не хочу расставаться с тобой!
– я ударила кулаками об обивку двери, и, оттолкнувшись от нее, бросилась к Андрею. Он сжал меня в объятьях, мои пальцы впились в его плечи.

– Не хочу! Не хочу! Не хочу! – я почувствовала, как слезы покатились по щекам. – Я не выдержу там. Я не выдержу без тебя!

Эмоции накрывали как цунами. Легкие сжались лишая воздуха. Я раскрыла рот в желании вздохнуть, но лишь закашлялась. Андрей понял, что со мной происходит, отстранив меня от себя.

– Камилла?! Черт! Камилла, где ингалятор?! – он стал судорожно осматривать карманы моего пуховика.

Меня душили слезы и астма, какое знакомое, почти забытое чувство, когда весь мир сужается до глотка кислорода, до жжения в легких, темноты в глазах и головокружения. Сознание уплывало, и я с неким облегчением погружалась во тьму. Тут я почувствовала, как что-то буквально впихивают мне в рот, и холодные брызги лекарства обжигают горло. Спазм выпустил легкие из плена, впуская живительный кислород, но сознание, заманенное в ловушку покоя, уже не желало возвращаться, и я нырнула в темноту обморока.

Тепло одеяла и мягкость подушки, первое, что я почувствовала, еще не открыв глаза. Какой страшный и реалистичный сон. Я провела рукой по той стороне кровати, где спал Андрей. Кровать была пустой и холодной. Пальцы сжали простынь, превращая ее в комок ткани. Не сон! Реальность, еще более жестокая, чем та в которой я жила до сих пор. Я села в кровати. В комнате никого не было. За окном еще было светло, так что бессознания я была не так долго.

Откинувшись на подушку, я уставилась в потолок. Узоры на потолочной плитке складывались в различные картины, а в голове крутилась лишь одно: «Ромке удалось нас обхитрить».

Я не могла понять, как? Как ему это удалось разрушить мою жизнь?! Я была уверена, что уничтожила всю информацию вместе с его компьютером, что он и носа высунуть не посмеет после вчерашнего, особенно так быстро.

Голова начинала раскалываться от вопросов, и попыток хоть что - то придумать, чтобы исправить ситуацию.

Для начала надо поверить в реальность всего происходящего, но стоило мне лишь задумать, на миг представить, что завтра-сегодня-сейчас полицейские уведут Андрея в тюрьму, а я снова увижу холодное лицо со злобной ухмылкой Людмилы Кирилловны, меня начинала бить крупная дрожь. Слезы снова начали душить, противный комок встал в горле, мешая дышать. Увидев ингалятор, оставленный на прикроватной тумбочке, быстро потянулась к нему. Лекарство помогло сделать вдох.

«Нет! Успокойся, Камилла! – приказала я себе. – Надо, что-то делать, а не сидеть, рыдая в подушку».

Соскочив с кровати, осторожно подошла к двери, в коридоре было тихо. Неужели Андрея нет дома? Куда он мог уехать? Я достала сотовый, чтобы набрать номер опекуна, но передумала. Если его нет дома, мне даже лучше. Я прошла в прихожую, одевшись, выскочила на улицу. Через пять минут должен прийти автобус.

Стоя возле многоэтажки, где живет Ромка, я старалась заглушить голос разума, который истерически кричал убираться отсюда, но чем больше всматривалась в знакомые окна, тем сильнее во мне закипала ярость.

«И что дальше? Пойдешь к нему в квартиру?» - меня передернуло от такой перспективы, а спина покрылась «гусиной кожей». Нет, в Ромкину квартиру я не вошла бы, даже если от этого зависела моя жизнь. Так бы я, постояв под окнами и по обзывая себя дурой, а парня ублюдком, ушла, если бы тут во двор не завернул знакомый серебристый мерседес.

Увидев его, почувствовала как волна злости, нет, ярости снова накрывает с головой. Мне казалось, что дай мне сейчас в руки оружие, я бы, не задумываясь, пустила его в ход. Хотя и без этого я налетела на него и принялась колотить кулаками в грудь.

– Сукин сын! Уебок! Пидор! Трус! – орала я на всю улицу.

Ромка первые несколько секунд смотревший на меня с немым изумление, одной рукой схватил мои руки и прижал к себе, второй накрыл мне рот.

– Значит, письма уже дошли до адресатов? – с ехидной усмешкой скорей утвердил, чем спросил он. – Ну, как твоего учителя еще не запихнули в кутузку? Сколько у нас дают за растление несовершеннолетних? Три года, пять лет?

Я замотала головой, освобождаясь от его ладони.