Я ударил кулаком по столу.

Знал, я прекрасно знал, что из всей этой ситуации ничего хорошего не выйдет. Что, в конце - концов, мне придется объяснить Камилле, что наши отношения не могут дальше продолжаться. Но я тянул с этим, и не только потому, что боялся, что она что-то сделает с собой, сколько сам привязался к ней. Может даже больше чем привязался. Влюбился?

– Андрей, вы и так уже наворотили кучу дел, - голос Бестревы Семеновны возвращал меня к действительности. – Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать это подготовить девушку к возвращению в приют. Завтра за ней приедет Людмила Кирилловна.

– Я сам могу ее отвезти, - ответил я, хотя все во мне было против даже самой мысли об этом. Собственноручно вернуть ее в этот ад, предать.

– Нет, - возразила директриса, - Людмила Кирилловна хочет сама убедиться, что с девочкой все в порядке, и что вам не придет никакая глупая мысль, типа побега.

О, да, теперь из растлителя малолетних я превратился еще и в похитителя.

– Хорошо, - процедил я сквозь зубы. – А теперь мне надо поговорить с Камиллой.

Я еще не знал, как ей все это сказать. Единственное что мне хотелось это поехать в квартиру этого подлеца Романа, и завершить, то, что не закончил вчера.

– Андрей Владимирович, - директриса перешла на официальный тон.

– Да, - посмотрел я на женщину.

– Я жду от Вас заявления, - сказала она, в голосе слышались нотки грусти и сожаления.

Это было прощание.

– Сегодня оно будет у Вас на столе, - я тоже перешел на официальный тон, больше не стараясь скрыть свою досаду, и вышел не попрощавшись.

В приемной уже сидела секретарь директрисы - Анна Сергеевна. Я коротко поздоровалась с ней. Камилла сидела на одном из стульев возле кабинета. Девушка подняла на меня растерянный и вопрошающий взгляд.

– Позже, - коротко отвечаю я ей на ее немой вопрос.

***

Когда Андрей вышел из кабинета, он был очень бледным. Я затаила дыхание, сердце застучало сильнее, ударяя о ребра. Во рту пересохло, я вскочила со стула, на котором сидела, с тех пор, как в приемную пришла Анна Сергеевна, и застала меня, стоящую прислонившись к двери директорского кабинета, в надежде хоть что-то услышать. Сначала женщина хотела меня выгнать, но потом махнула рукой и разрешила тихонько посидеть.

Андрей прошел мимо меня к столу секретаря.

– Анна Сергеевна, можно мне листок и ручку, - сказал он женщине.

– Доброе утро, Андрей Владимирович, - улыбнулась она, протягивая ему листок с ручкой.

Мужчина просто кивнул, и, подойдя к небольшому журнальному столику, сел за него и начал писать. Я наблюдала за ним стараясь понять, что происходить, и чем очевиднее все становилось, тем темнее, страшнее и безнадёжнее, казалось, все вокруг.

«Нет! Нет! Только не это!» - паника внутри нарастала.

Прошло самые длинные две минуты в моей жизни. Две минуты, за которые Андрей дописал, снова встал и подошел к секретарю.

– Спасибо, - он отдал женщине листок и ручку.

Анна Сергеевна несколько секунд изучала бумажку, а потом подняла на опекуна глаза.

– Андрей Владимирович, вы увольняетесь?! – воскликнула она. – Как жаль, а почему?

– До свидания, Анна Сергеевна, - проигнорировал он ее вопрос, и, кивнув мне, поспешил из приемной.

– До свидания, - на автомате попрощалась я с секретаршей, и выскочила вслед за Андреем.

Он шел к выходу. Я нагнала его, ели поспевая за его быстрым шагом. Мы сели в автомобиль. Андрей завел машину и выключил автоматически включившееся радио. Я наблюдала за его нервными резкими движениями, и не выдержала:

– Черт! Андрей, что происходит?!

– Давай сначала доедем до дома, - ответил мне он.

– И там ты мне все объяснишь?

– Постараюсь, - коротко бросил он, и сосредоточился на дороге.

Я же сидела как на иголках. Ощущение надвигающийся катастрофы сжимало сердце все сильнее, и когда мы, наконец, доехали и вошли в квартиру. Я тут же накинулась на Андрея:

– А теперь говори.

– Ромка обхитрил всех. Ему каким-то образом удалось передать фотографию с нами директрисе и Людмиле Кирилловне, - Андрей произнес это очень тихо, почти не слышно. – И теперь я уволился с работы, а ты…