Услышав последний вопрос, Ингрейна, наконец, сообразила, что говорит с вероятностником. Возможно, даже с Вету - бес их знает, как они выглядели. Во всяком случае, с кем-то из государственных служащих, пришедших дознаться до причины произошедшего. Забавно, она-то, дура, полагала, что за порогом смерти за земные поступки спрашивают только боги. А вот нет, и Седьмое отделение подтянулось. Хорошо, что обывателям этого не рассказывали: вот уж вышел бы скандал.

– Меня никто не подставлял, я пошла туда по доброй воле и в ясном уме, если мое обычное состояние ума можно так назвать. А про то, что будет бунт, заранее знал генерал Вейзер. Откуда - спросите его сами.

– Боюсь вас расстроить, но некромантия существует только в студенческих песенках. Никто не может говорить с мертвыми. А генерал Вейзер мертв.

– Поделом ублюдку. Вряд ли я с ним разминусь надолго, но это очко в мою пользу. Надеюсь, ему было больно.

Парень хмыкнул:

– Да сбудутся все ваши надежды. Кроме Вейзера кто-то знал?

– Еще один мужчина, но я не видела лица, и он почти не говорил.

– Фигуру? Вы бы смогли его опознать на фотографии?

– Нет.

– А по голосу? По манере говорить?

– Я, по-вашему, филером на полставки прирабатывала? Врагов государства внутри государства должно ловить Третье Отделение. Я вроде как должна колошматить их за его пределами.

– Вы всегда такая честная?

– Да.

Парень поднялся и подкинул яблоко. Оно бодро покатилось по снегу к белой завесе. Следа на снегу от него тоже не оставалось.

– Я бы хотел вам помочь, но не могу.

– Не расстраивайтесь, это распространенный случай, - в сердцах бросила Ингихильд.

– Если бы я располагал такой возможностью, я бы в вас влюбился за один ваш неподражаемый сарказм, - безо всякого вызова ответил он.

– Вроде как меня сейчас резали и штопали, так что это я никакими возможностями не располагаю, а вы делайте что хотите.

Маг усмехнулся:

– У меня такие же шансы помочь вам выкарабкаться, как у вас, например, сделать кому-то сложную полостную операцию, а у балерины - провести фортификационные работы. Есть такая вещь, как специализация и от этого никуда не денешься. Универсалов очень мало, и они не подходят для сложных случаев.

– Да я вас вроде ни о чем и не прошу.

– Я заметил, что просьбы - не ваш конек. Но ладно, уговорили. Жизнь я вам спасти не могу - это просто не мой профиль. Вообще. Но загадывайте любое другое желание. Ограничения два: я не воскрешаю мертвых и не убиваю живых без приказа, подписанного прямым начальством. Ну, и никого не лечу, если только речь не идет о снятии похмельного синдрома - это каждый калладец умеет. А так - что хотите. Считайте, вы ехали по Сеали и вам попался джинн в бутылке.

Ингрейна с подозрением поглядела на вероятностника. С одной стороны, приятного впечатления он, прямо сказать, не производил. С другой - говорил разумные вещи. А с третьей - ему даже не требовалось что-то делать, чтобы ее убить, достаточно просто уйти в метель вслед за яблоком. Вряд ли его интересовали ее надежды, мечты и планы на будущее, которого уже почти что не существовало.

– Я хочу иметь детей.

Маг поднял бровь.

– Это все?

– Это больше, чем все.

– Хорошо. Если вы выживете, у вас будут дети, - просто пообещал парень. Таким тоном можно было пообещать заварить чай или пригласить на партию в вист. Но у Ингрейны радостно встрепенулось сердце.

– Мальчик и девочка?
– с надеждой спросила она. Ее сейчас даже не беспокоило, что все это ей снится под морфием и, возможно, разноглазый маг - такой же бред ее сознания, как и встреча с прошлым двадцатилетней давности.

– Семь мальчиков и десять девочек, - ни мгновения не колеблясь, ответил маг.

– Как... А, у нас, наверное, не будет общей крови?

Он уже быстро шел к белой стене, за которую закатилось яблоко.

– Вот уж как раз кровь у вас будет общая. И, если вы не справитесь, она еще и прольется в один день. Живите сто лет, Ингрейна Ингихильд.

2

К палате, где полковник отдыхала после операции, Витольд прорывался чуть ли не с кулаками. Он, конечно, не приходился ей родственником, ну так у нее вообще не имелось родственников, не умирать же ей из-за этого было в гордом одиночестве, но нет, идиотка-дежурная просто не могла понять этой простейшей вещи и взяток тоже не брала. В итоге Витольд обругал конченную дуру самыми грубыми словами - до чего в отношении женщин почти никогда не опускался - и бросился разыскивать Ингрейну по больнице на свой страх и риск. Магда велела ему ждать в холле, но он и так ждал там часов восемь, от такого можно легко умом тронуться.