Зотова улыбнулась.

– Наши детки не такие активные, сами понимаете...

– Чем, кстати, они занимаются? Почему никого не видно?

– Завтрак уже был. Сейчас утренний обход, процедуры. Татьяна Владимировна поэтому и не встречает – занята.

– Ситникова, – уточнил Скороходов. – Заведующая медицинским отделением.

Ратникова кивнула.

Сзади подкрался Валеев.

– А это зам по административно-хозяйственной части...

– Александр Валентинович! – перебила Ратникова. – Как же, как же... Помню вас. Особенно пламенную речь в нашем ведомстве. Вы ведь добились своего?

Валеев поздоровался.

– А то как же, Тамара Владимировна. Зря, что ли, в областной центр выбирался!

– Конечно не зря! – подхватил Скороходов. – Благодаря усилиям Александра Валентиновича в пансионате теперь имеются собственный процедурный, стоматологический и физиотерапевтический кабинеты. Отыскались спонсоры, которые закупили тренажёры для двух залов лечебной физической культуры.

– Какие молодцы! – похвалила Ратникова. – А где же Сергей Александрович?

– Директор сейчас в Самаре, – ответила Зотова. – Просил извинить его.

– Что-то срочное?

– Тамара Владимировна, – обратилась к председателю Сазонова Галина Петровна, член профсоюзного комитета, прибывшая вместе с делегацией и всё это время мявшаяся в сторонке, не желая мешать разговору. – Вопрос очень важный. Касаемо одной из наших пациенток.

– А что с ней не так?

– Апаллический синдром, – ответила Сазонова. – Девочку нужно переводить. Нет смысла держать её тут.

– А как же родители? – забеспокоилась Ратникова.

– От девочки отказались, – печально сказала Зотова. – Сергей Александрович пытается всеми доступными средствами найти для неё нужную клинику, где действительно смогут помочь. Хотя... Этот синдром практически неизлечим.

– Что это такое?

– Лучше спросить об этом у специалиста, – подметил Скороходов. – Во сколько примерно освободится Татьяна Владимировна?

– Примерно часа через два, – без заминки отозвалась Зотова. – Давайте пока я проведу вам небольшую экскурсию по пансионату. Заодно посмотрите, какие замечательные условия созданы для проживания наших детишек.

Ратникова благодушно кивнула, принимая предложение заместителя по СУВР.

Скороходов призывно зажестикулировал, поторапливая всех.

Утопающие в цветах коридоры сменялись тщательно вымытыми лестничными пролётами. Через стеклопакеты окон внутрь пансионата заглядывало утреннее солнышко. Пестрели на ярких стенах картины – в основном, творчество воспитанников приюта, но встречались и профессиональные. Мелькали испуганные детские мордашки, выглядывающие из-за дверей палат. Слышался настороженный шёпот.

Зотова знала, что детей оповестили о приезде комиссии. Попросили вести себя сдержанно. Вежливо отвечать на вопросы, если таковые последуют. Тех, кто не понял, усадили перед телевизором, пускать пузыри – не к постели же привязывать? Они не виноваты, что родились такими. Скорее повинны родители. Хотя в чём, собственно, вина последних – тоже не особо ясно. Возможно, всё дело в судьбе, и в том, что стоит за ней, опираясь на клюку или посох. А дети... Те, которые были способны мыслить – видели в членах комиссии потенциальных родителей. Им невозможно было втолковать что-то иное, и вовсе не по причине болезни.

Каждый пациент в глубине души мечтал о семье. Своей. В которой будут любящие мама и папа, отдающие всех себя лишь ему одному... или ей.

Сначала продвигались вшестером. Зотова, как навигатор. Валеев, как экскурсовод, ведь хозяйственная часть – это его поприще. Ратникова походила на божий одуванчик, вокруг которого носится неугомонный мальчишка – то бишь, Скороходов – и дивится чему не попадя, как будто не видел всего этого раньше. Лестные эпитеты, при этом, излетали во всех направлениях, так и метя в персонал приюта и администрацию сельского поселения Воротнее.

Ратникова не обращала на откровенную «показуху» внимания, изредка останавливаясь у той или иной картины, или склоняясь над очередным вжавшимся в стену «шпионом», засланным для выяснения личностей вновь прибывших. Малышня по большей части молчала, стараясь поскорее шнырнуть в какую-нибудь щёлку; дети постарше охотно шли на контакт, но естественно не все. Одна девочка-подросток смутилась, покраснела, отвела глаза в сторону и, такое ощущение, оцепенела. Благо вовремя подоспел медперсонал, и впавшую в ступор горемыку увели с глаз долой. Ратникова, надо отдать ей должное, оказалась не столь впечатлительной, нежели Скороходов. Последний тут же утратил всё своё красноречие. Забился наподобие «шпионов» в какой-то угол. Пропал из поля зрения. Ратникова лишь понимающе кивнула, смотря в глаза Екатерине Владимировне: да, жутко, но жизнь такова, ничего не поделаешь. Галина Петровна тут же заметила, что их профсоюз старается, по мере возможностей, оказать помощь даже таким, социально неадаптивным подросткам, когда те вынуждены покинуть стены пансионата и ступить во взрослую жизнь.

Замыкала процессию Ковалёва Елена Валерьевна, руководитель комитета семьи и детства муниципального района Сергиевский. Она преимущественно молчала, изредка вставляя ту или иную реплику, когда вопросы Тамары Владимировны касались её ведомства или проходили вскользь, рядом с тем.

На подходе к столовой встретили Сан Саныча, зама по ОБЖ, полковника в отставке. Тот сразу же принялся шутить на отдалённые темы: как однажды, работая в четвёртом лицее Самары, он не углядел за учениками, и те стянули из его подсобки имитацию «мухи» в натуральную величину, выполненную из текстолита. Затем, представьте себе, открыли окно и принялись целиться со второго этажа в обосновавшихся поблизости гайцов. Одного майора-афганца так переклинило от вида чёрной дырки трубы, метящей ему прямиком в лоб, что пришлось забаррикадироваться в классе и надеяться на благосклонность небес. Ну или ждать момента, когда к майору вернётся чувство реальности.