Она очень быстро пожалела о том, что выскочила на палубу, не накинув плаща – ни короткая клетчатая юбка, ни хлопковая рубаха, поверх которой Корди носила жилет с накладными карманами, не обеспечивали защиты от вечернего холода, и даже большая ведьминская шляпа служила не лучшим подспорьем.

Несмотря на то, что шла «Вобла» невысоко, не выше шести тысяч, с наступлением вечера ветер утратил свой легкомысленный настрой и уже не казался озорным котом, шмыгающим между снастей. Напротив, в тяжелом скрипе вантов и рангоута угадывалось что-то сердитое, недовольное, даже зловещее. Корди рефлекторно втянула голову в плечи. Пустая палуба «Воблы», всегда казавшаяся ей знакомой до мелочей и почти родной, вдруг стала выглядеть весьма неуютным местом. Зависшие над горизонтом облака, подсвеченные тонущим в Мареве солнцем, казались многотонными махинами, при встрече с которыми разобьется в щепы даже тяжелая баркентина.

Мистер Хнумр, озадаченный внезапной остановкой, завозился у Корди на плечах и на всякий случай обнюхал ее ухо, пощекотав его густыми усами. Корди заливисто расхохоталась, мгновенно забыв про свои смутные страхи.

На палубе уже выпала вечерняя роса, верный признак того, что завтрашний день будет ясен и спокоен. Бежать по скользкой палубе в тяжелых ботинках было неудобно, но Корди делала это с изяществом верткой рыбешки, проскакивая между снастями, хватаясь за рангоут и легкомысленно перепрыгивая препятствия. Разве что приходилось одной рукой придерживать шляпу, которую сердитый вечерний ветер норовил сдуть за борт. Мистер Хнумр тихонько сопел ей в затылок – он давно уже привык к такому способу передвижения по «Вобле» и находил его достаточно удобным для своих нужд.

Пробегая мимо мачты, она обнаружила на высоте нескольких футов от палубы тонкую тень, сперва показавшуюся ей продолжением фор-стеньги. Лишь приблизившись почти вплотную, она разглядела в ней человеческую фигуру, прижавшуюся к мачте. Это была долговязая, угловатая и острая фигура, так что случайному наблюдателю немудрено было спутать ее с какой-нибудь частью рангоута. Очень одинокой, неуместной и непонятной частью, которая ни к чему толком не крепилась и непонятно для чего была создана.

– Шму! – Корди сорвала с головы шляпу и махнула ассассину, - Чего ты там торчишь? Тебе не холодно? Ветер поднимается!

От этого оклика фигура вздрогнула, на миг пропав из поля зрения, точно срослась с мачтой, но через несколько секунд опять выступила из сумеречной мглы. В сумерках, медленно скрадывающих бездонный воздушный океан вокруг «Воблы», ассассина можно было заметить только из-за бледности. Шму медленно положила руку на фор-стень-ванты и вдруг бесшумно скатилась на палубу, точно капля воды. Нахохлившаяся, в развевающейся черной хламиде, с синяками под глазами, она казалась горгульей, которая слишком много времени провела на крыше. Короткие черные волосы торчали вихрами во все стороны, точно колючки рыбы-ежа.

– Ты, наверно, ужасно замерзла, да? – Корди с соблюдением всех предосторожностей взяла Шму за руку. Разумеется, та была холодна, как лед, а в пальцах ведьмы еще и подрагивала, словно умирающая рыбешка.

– Я… Нормально.

– Спускайся в кают-компанию, выпей чаю с ромом. Ты же простудишься!

Шму неуверенно мотнула головой. Она боялась смотреть ведьме в глаза, поэтому пристально смотрела в палубу, словно что-то там выискивая.

– Нет, я… Нормально. Я не хочу. Правда.

– Темнеет. Я думала, ты боишься темноты.

Шму виновато покосилась на нее.

– Немного.

– Да ты всегда первая пряталась под палубу! – Корди покачала головой, - А сейчас что?

– Просто… посижу здесь. Немного.

Шму произносила слова так осторожно, словно тянула жребий, ставкой в котором была ее собственная жизнь, и каждое ее слово могло стать короткой соломинкой. При этом она всегда смотрела себе под ноги и непроизвольно вздрагивала, стоило собеседнику сделать неосторожный жест или резко заговорить.

– Тебе тоже неуютно без Ринни? – догадалась Корди, - Это из-за нее, да?

Шму неуверенно кивнула. И чуть не прыснула вертикально вверх, когда Мистер Хнумр внезапно зевнул, показав узкий розовый язык и белоснежные зубы.

– Я… Мне... Чуть-чуть.

Это была самая мокрая, одинокая и грустная горгулья на свете. Корди захотелось обнять ее и притянуть к себе, но она ограничилась тем, что медленно положила руку на плечо ассассина и осторожно погладила. Под черной тканью было так мало плоти, что на миг ей показалось, что никакого тела в хламиде и нет. Шму все равно вздрогнула, точно это прикосновение обожгло ее.

– Она скоро вернется, Шму, - Корди подмигнула ей, - Со своей собственной канонеркой. И наверняка назначит тебя своим старшим помощником. Ты любишь канонерки, Шму?

Шму осторожно покачала головой.

– Я люблю где тихо. А там… шум. Машины. Железо.

– Да и черт с ней. Хочешь шоколада?

Шму неуверенно кивнула. Шоколад она любила. Но боялась в этом признаваться.

– Тогда достань мне рыбку.

Шму оглянулась. Несколькими часами ранее над палубой «Воблы» шныряло множество беззаботных или деловито ищущих крошки рыбешек, но сейчас, с наступлением вечера, все живое, что только осталось в небе, торопилось спрятаться в облака. Лишь где-то высоко-высоко над баркентиной парил большой задумчивый палтус да рыскала у фок-марса пара угловатых кефалей, чей перламутровый блеск чешуи был хорошо заметен в лучах заходящего солнца. Прежде чем Корди успела что-либо сказать, Шму напряглась, в миг став на голову ниже, а потом одним гибким шипящим движением взлетела по мачте на добрых пятьдесят футов, бесшумно оттолкнувшись от грот-триселя. Двумя секундами позже она вновь стояла на палубе, смущенно глядя под ноги, в ее бледных пальцах был зажат хвост дрыгающейся и недоумевающей кефали.