– Я не могу помогать вам много, – вздохнула вуаль, – так, чуть-чуть.

– Твое чуть-чуть даже заставило меня купить бумажник, – Карл усмехнулся.

– Все это только потому, дорогой мой друг, что ты ретроград. Ретроград, Алекс, это…

– Я знаю, – Алекс шмыгнул носом, – такой, старик по мироощущению. Музыка, так только на пластинках, носить джинсы, то только из семидесятых, платить, так только не карточкой. Вот и бумажник такой, что в карман не лезет.

Карл сверлил его взглядом, молча и заметно краснея. Алекс, схватив со стола газировку, поспешно свинтил куда подальше.

– До столицы доберетесь на Ночном экспрессе. – Вуаль кивнула вслед мыслям хозяйки. – Там вас если и найдут, сделать ничего не смогут. Ну, а потом на север. Думаю, тут ты справишься даже лучше меня, ты знаешь, моя земля…

– Знаю, – отрубил Карл, – ты и так сделала много. Спасибо. Что я тебе должен?

– Я напомню тебе об этом, когда потребуется помощь.

Слова были сказаны тихо, но в них звучала сталь. Карл кивнул, протянув руку, повернув внутренней частью запястья. В воздухе разлилась солено-опасная тревога, отдающая чем-то нечестным.

Вуаль качнулась, вслед кивку в сторону. Зонтик поднялся, прижался ручкой к крепкой руке Карла. Вспыхнуло, запахло жареным мясом, но бородач даже не поморщился.

– Хорошо, – мягко пропела женщина в красном, – а теперь, Карл, нам все же надо поговорить наедине. Детки, оставьте нас.

Они и оставили, без споров и пререканий. Как-то не хотелось, да и чувство признательности, из-за ее поступка, улетучилось, как дымок от уже регенерирующей плоти Карла. Просто так ничего не делается, эх…

Двери Алекс закрыл плотно. Потом сел в большое кресло у окна, держа в руках парящую кружку. Ее принесли сразу после заказа по телефону. Крутанул в руке загудевший огненный шар-файербол.

– Какао? – принюхалась Мари.

Алекс кивнул.

– Мама каждое утро варила, а я не пил, выливал. Иногда в ее цветы на подоконнике. Дурак.

– У тебя есть родители? – Анни, расставляя фигуры на доске, удивленно посмотрела на него.

– Да, отец, мама, даже две бабушки, далеко, правда.

Подруги вздохнули, переглянувшись с явным непониманием. Злой надул пузырь и лопнул. А Майка… а Майка всхлипнула, вскочив и быстро уйдя куда-то.

– Блин… – протянул Алекс. – Вот я дебил! Щас…

– Сядь, – проворчал Снег, – только хуже сделаешь. И убери ты свою полыхалку…

– А ты не слишком про себя много думаешь? – Алекс дернул щекой, заведясь сразу.

– Я про нее думаю! – Снег встал. – Это ты, только про себя, опилки вместо мозгов

– Да-а-а?.. – протянул Алекс, нехорошо блеснув глазами и шевеля пальцами. И…

И повис в воздухе, болтая ногами и испуганно оглянувшись. Глаза столкнулись с серо-спокойным взглядом Лохматого.

– Не трогай ее, братишка, тебя же попросили. А девочка расстроилась.

Он держал Алекса на весу! На весу!!!

Злой что-то то ли проворчал, то ли просто хмыкнул и довольно покивал.

– Услышал меня?

– Ты издеваешься? – поинтересовался Алекс, все еще вися над полом.

– Услышал. – Лохматый подержал его еще чуть-чуть и поставил на пол. Повернулся к Снегу. – А что с ней?

И мотнул кудлатой головой в сторону ванной. Оттуда шумела вода и… Мари вздохнула, ведь к воде примешивались всхлипы и плач.

– Мама умерла, – Снег уставился на пол. – В день, когда Карл ее забрал.

– Вот блин… – Анни встала, собираясь идти к ванной. Но Мари поймала ее за руку, покачала головой.

– Отца не знает, с отчимом жила, – Снег отвернулся к окну, темнеющему осенними сумерками, – вот так вот…

– Ясно, – рокотнул Лохматый, – а вы все, значит, со способностями?

– Ну да, – Алекс, сняв куртку, внимательно рассматривал спину и воротник, где ему послышался треск рвущейся ткани, – ты, смотрю, тоже. Тяжести поднимать умеешь?

– Еще как умею, – Лохматый вернулся, вытянул длиннющие ноги и достал из большого походного рюкзака новый комикс. – Еще могу тяжести кидать. Хочешь, в окно тебя выброшу?

– А че сразу меня?

– Выделываешься много, а мне так не нравится.

– Хватит! – не выдержала Мари. – Достали!

– Ой, сильно? – поинтересовался Алекс. – Очень?