Горбун на ходу обернулся, ухватив ее огромной лапищей с лошадино-желтыми толстыми ногтями на пальцах, густо поросших волосом. Поднес ко рту и откусил половину, начав тут же жевать. Остатки протянул Энди, добродушно что-то пробормотав на рокочущем и шипящем местном подобии языка.

– Съешь, – посоветовала молочно-кофейно-кожая ведьма, тащившая его с собой в Преисподнюю. – Полезно, аспид защищает от некоторого колдовства, тебе скоро понадобится.

Скоро? Защита от колдовства?! Съесть?!!

Да. Просто съесть, именно так. А рука, слушаясь ее приказа, уже потащила трепыхающуюся половинку гадины ко рту. Энди смог лишь пискнуть, стараясь не выплюнуть или даже…

Оказалось, как жевать соленый и чуть перченый резиновый шланг. Да, похрустывало, но терпимо. Энди жевал и глотал, заметив, как снизу доносится все больше и больше шума. Пели, гомонили, кто-то очень сильно ругался, это он понял, хотя языка не учил. Брякало пиано, звякало и тоненько звенело посудой и ножами-вилками.

Ресторан? Откуда тут ресторан?!

Лестница закончила крутиться через несколько шагов, выведя их в каменный мешок, перекрытый простой грязной портьерой. Шум несся из-за нее. А перед ней…

Из влажно пахнущей зверем огромной норы слева высунулся подвижный черный нос, втянул воздух, клацнули желтые клыки, рыкнуло, наружу выбрался косматый и не особо большой медведь, с металлической маской, закрывающей ноздри. Глаза зверя почти ничего не отражали, странно мутные и непроглядные.

На входе, прихлебывая из деревянного ковшика на длинной гнутой ручке что-то кисло пахнущее и жидко-золотое, сидел сухой мужчина с острой бородкой и подкрученными усами. Малиновое длинное пальто из тонкой шерсти, перетянутое широким алым поясом из атласа, поперек груди несколько спускающихся вниз красно-золотых клапанов вместо пуговиц. На кожаной перевязи висела настоящая сабля. А у стены, матово блестя длинным и широким изогнутым лезвием в треть длины, стоял топор на высоком, по грудь хозяину, древке.

Сидел странный человек с мертвым левым глазом на обрубке бревна, покрытом не менее странно выглядящими темными пятнами и потеками по бокам. Эти самые въевшиеся пятна пахли медью и солью. Совсем как на бойне в родном городке Энди.

– Кого нам тут Триглав принес, а? – понятно, почти сносно, поинтересовался этот жуткий тип. – И кого ты, брат Кулом, притащил? Мясо в общий котел, что ли, само пришло?

– Я Ниа, – смерив его взглядом, почти сплюнула мулатка, – меня ждут.

– Эвон как, ждут ее… – усатый-бородатый снова приложился к своему ковшику. – И кто ж, голуба ты моя, тебя тута ждет?

– Ясмень-сокол.

– Все чудесатее и чудесатее, право, – мужчина вытер усы, – ну, хорошо. Только допрежь позволь спросить, голуба моя, чегой-то ты за человечка привела, ась?

– Почему должна отвечать?

– О как, видел, брат Кулом? Стоит тут, вся така фря шоколадна, и мне, хозяину, грит: кто ты такой, мил-человек? А, каково? То-то, что нахальна девка-от… Я-то, горлинка ясная, сторожу тут помаленьку, Ондрейша-стрелец меня кличут. Сам-треть сторожим, чтоб чево не вышло дурного, я, дружок мой Потапыч, этот вот, что сопит, да друг-бердыш, уж, почитай… много веков тут и сторожим. Ты уж, краса ненаглядная ненашенская, ответь, как есть: кого ты тут притащила? Чего он губешек своих разлепить не может и глаз рыбий у оного вьюноши? Ась? Морок навела?

– Это мой слуга, морок… пусть будет морок. Из Контроля, думаю, новичок. Притворялся испуганным, встретив нечисть, очень неуверенно. Неумело… Пришлось стреножить и забрать, вдруг пригодится. Вот тебе, Онд… стрелец, за внимательность и обходительность.

Звякнуло тусклое древнее золото, масляно блеснув толстыми бочками. Горбатый с фонарем что-то радостно забулькал.

– Че, че ты там весь подпрыгиваешь, Кулом? О, как, неужто пиастры? Редко такое встретишь. Ась? Чего встали, заваливай давай, шоколадка ты моя, и топтуна своего прибери, не забудь. Тьфу, анчутка, из Контроля он… а ты его, Кулом, сразу видно, аспида этого, настоящим аспидом кормил, деликатес же. Пусть с тобой идет, дева красная, леший с ним. Или хош его в гардероб сдать? Так он у нас туточки, прямо у Потапыча. Не жалаешь сдавать? Да и правильно. Добро пожаловать, гости дорогие, в кабак «Неясыть», основанный еще…

Кем было основано странное заведение Энди не расслышал, уже врываясь вслед за своей хозяйкой-пантерой за портьеру. Ну, как и думал, тут едят, веселятся и орут свои дикие песни странные местные жители. Если не сказать, что даже больше, чем странные.

Страшные.

Пусть и не все, а всего лишь через одного. Разницы Энди не видел. Кого тут только не увидел за первые секунды. Половина фильмов ужасов или фантастики отдыхают. Золотую статуэтку за спецэффекты и работу костюмера с гримерами.

За клавишами перебирала руками худенькая девчушка в бархатном платье и вуалетке, закрывающей половину лица. Когда она повернулась, глянуть на вошедших, Энди, будь он свободен, мог и завопить. Незаметная половина смотрела блестящим хрусталем вместо живого ока, а кожу избороздили глубокие морщины, больше похожие на трещины древесной коры. Левая рука казалась старой и ссохшейся, хотя шевелила костлявыми пальцами также ловко, как правая и молодая.

За столами под тележными колесами с сотнями оплавившихся и все равно горящих зелено-колдовских свечей сидели люди вперемежку с совершеннейшими нелюдьми. От свинорылой громады, крест-накрест перепоясанной толстыми защитными ремнями в клепках, и с здоровенной дубиной, с врезанными кабаньими клыками, до ангельски выглядящей девчушки в модных джинсах с высокой талией.