лобовому стеклу. Меня и тело Бренци осыпало осколками.

Экипаж содрогнулся еще раз. Внутри двигателя что-то заискрило, защелкало. Обмирая от ужаса, я торопливо выбралась наружу и отползла как можно дальше от опасной машины. Пришлось признать, что идея доехать до поместья себя не оправдала.

В изнеможении я опустилась прямо на дорогу. Меня колотила крупная дрожь, тело, казалось, было сплошным ушибом. Больно было не только двигаться, но даже думать. В десяти шагах от меня лежал мертвый мужчина, и убила его — пусть и косвенно — я.

Если бы не тонкая, хрупкая связь между мной и умирающим лордом Кастанелло, если бы не ответственность, которую я чувствовала за его жизнь, я бы, наверное, сдалась.

На дороге отчетливо проступали свежие следы шин. Закусив губу, я заставила себя встать. Нащупала в кармашке пузырек с обезболивающими кристаллами и проглотила их все разом, не чувствуя кофейного вкуса. Подобрала испачканные

изумрудно-зеленые юбки — и побежала.

Обратно.

Я двигалась вперед, подгоняемая лишь слабой пульсацией брачного браслета. Первое время мне приходилось напрягаться, чтобы почувствовать ее сквозь действие обезболивающих кристаллов, но их эффект слабел, и боль постепенно возвращалась, вгрызаясь в тело и одновременно поддерживая надежду на спасение лорда Кастанелло. Там, в поместье, он боролся со смертью. А значит, я должна была успеть.

Небо постепенно светлело: хмурый серый день вступал в свои права. Я не знала, как много я успела пройти и сколько еще осталось преодолеть. Меня вело лишь чистое упрямство. Мир сузился до ширины темной колеи, оставленной колесами экипажа, все остальное было словно в тумане.

Я едва расслышала глухой перестук копыт приближавшейся лошади. Сил обернуться уже не было.

— Миледи! — произнес смутно знакомый голос.

Всадник спешился, за спиной раздались торопливые шаги. В следующее мгновение передо мной возникло лицо молодого мужчины, и я с трудом сфокусировала на нем взгляд.

— Та во, — просипела я.

Густаво осторожно взял меня за плечи, заставляя остановиться. Только сейчас я осознала, что так и продолжала идти, пока работник бежал за мной.

— Что с вами, миледи? Что случилось? Да вы же вся в крови! — Таво торопливо оглядел меня, и, судя по его расширившимся от ужаса глазам, вид у меня сейчас был

плачевный.

Запястье пронзила боль, и я не сдержала невольного всхлипа. Густаво, не на шутку встревоженный моим состоянием, отшатнулся, разжав руки.

— Бренци… — только и смогла выдавить я.

— Да-да, я видел экипаж, — тут же закивал Густаво. — Я проверял, господин Бренци мертв. Решил, он еще ранним утром здесь разбился, не добрался до лорда, отвела судьба беду. Но я и подумать не мог, что… — он вдруг охнул, догадавшись. — Как вы-то там оказались, миледи? Ведь вы же сами говорили, что Бренци отравитель. Так чего ж вы с ним… да хоть Комо бы взяли для подмоги…

Я коснулась его предплечья, обрывая сбивчивый поток слов.

— Он… увез силой, — браслет послал по телу новый болезненный импульс. Я скривилась.

Густаво со злостью посмотрел куда-то за мое плечо на давно оставшийся позади разбитый экипаж. Кулаки его сжались, с губ сорвалось ругательство.

— Миледи, просьба-то ваша, — невпопад сказал он. — Милорда-то в городе не оказалось, и я сразу обратно поскакал. Малыш Тори отдал мне лошадь, так что, — он вновь потянулся к моему плечу, но, увидев порванный рукав платья, одернул руку. — Миледи, так вы ж ушиблись сильно, наверное, надо вас срочно к лекарю отвезти.

Я собрала все силы, сосредоточившись на самой важной в данный момент мысли.

— Таво, лорд… в поместье. Он… умирает, я чувствую. Нам надо туда.

— Милорд Кастанелло?

Взгляд Густаво заметался по сторонам, брови страдальчески изогнулись. Работник беспомощно всплеснул руками.

— Таво, — я почувствовала его растерянность и с нажимом повторила, — отвези меня в поместье. Сейчас.

Он подчинился с видимым облегчением.

— Конечно, миледи. Это мы мигом.

Густаво подвел лошадь и, безо всяких усилий подняв меня на руки, усадил боком в седло, а после забрался сам. Осторожно, словно с опаской, он обхватил меня за плечи, притягивая ближе, и я позволила себе ненадолго расслабиться.

— Вернуться… Надо вернуться.

— Конечно, миледи, конечно, — раздалось над ухом сбивчивое бормотание слуги. — Поскачем как ветер. Оглянуться не успеете, как дома будем.

Лошадь сорвалась в галоп.

От постоянно усиливающейся боли я впала в забытье. Обмякнув в руках Густаво, я вслушивалась в звучание его голоса, не разбирая слов и смысла. Все мое существо сосредоточилось на горящей пульсирующей точке на запястье. Удар, тишина, удар. Так билось сердце лорда Кастанелло, и каждый из этих редких ударов отдавался в теле болезненным спазмом.