Ладонь, просунутую через прутья решетки, ожгло болью, столь сильной, словно я схватилась за раскаленное железо. Из глаз брызнули слезы, и я села прямо на снег, сжавшись в комочек и прижимая к себе поврежденную руку. Браслет ощутимо пульсировал, кристаллы, украшавшие его, слабо светились.

Стоило мне вновь оказаться внутри границ владений лорда Кастанелло, как боль ушла. Исчезла, словно ее и не было, не оставив ни одного ожога или иного видимого повреждения. Я на секунду прикрыла глаза, успокаивая сердце и восстанавливая дыхание. Ко мне постепенно возвращалась способность мыслить здраво.

«Это всего лишь боль, — сказала я себе. — Естественная реакция организма. В аптеку часто приходили клиентки, жалующиеся на то или иное недомогание. Все просто. Узнать симптомы, выяснить причину, а дальше послать за доктором или прописать подходящее снадобье, уменьшающее эту боль».

В моем случае внутренние повреждения, воспаления, ожоги и другие серьезные случаи, требующие вмешательства врача, можно исключить. А значит, эту боль я смогу подавить. Должна суметь.

Собравшись с силами, я вновь потянулась к решетке. Решиться просунуть пальцы между прутьями, зная, что за этим последует, было невероятно трудно. Стиснув зубы и приказав себе не закрывать глаза и не отворачиваться, я закатала рукав платья и одним резким движением выпрямила многострадальную руку.

В первое мгновение я едва смогла остановить себя от того, чтобы бросить эксперименты и вернуться обратно в относительную безопасность поместья. Но я подавила в себе предательскую слабость и, сжав пальцы в кулак, продолжила удерживать руку за границами ограды.

Энергия, заключенная в браслете, мелкими змейками бежала по коже, растворяясь, не достигая предплечья, которое оставалось в пределах территории поместья. Стараясь сосредоточиться на чем угодно, кроме болевых ощущений, я сконцентрировала внимание на том, чтобы получить как можно больше информации о работе браслета. Я видела, как мелко подрагивают мышцы руки, как побелели костяшки сжатых до судороги пальцев. Я считала удары сердца, до тех пор, пока боль не стала совершенно нестерпимой. На семнадцатом ударе перед глазами потемнело.

Я пришла в себя через несколько секунд и обнаружила, что лежу на дороге, совершенно обессилевшая. Рука ныла. Но теперь я знала достаточно, чтобы хотя бы попытаться сопротивляться последствиям неповиновения пунктам брачного договора.

Что угодно, лишь бы не стать следующим телом, завернутым в темный плащ.

Поднявшись на ноги и отряхнув платье, я побрела обратно. Я чувствовала себя ужасно измученной. Настолько, что чуть было не пропустила момент, когда задняя дверь дома открылась, и во дворе показался мужчина, направившийся к колоде дров. Видимо, обед прислуги подходил к концу. Не помня себя от страха, я бросилась к первому попавшемуся укрытию и притаилась, надеясь, что человек уйдет, и я смогу беспрепятственно вернуться в дом. И лишь через пару ударов сердца сообразила, что спряталась я в тени той самой таинственной и зловещей сторожки, откуда лорд Кастанелло вышел вчера ночью в окровавленной рубашке.

Я даже сейчас могла различить дорожку бурых следов на снегу, ведущих от запертой двери в сторону дома. Протянув руку, я коснулась одного такого пятна и поднесла пальцы к лицу. Опыта, полученного на службе у господина Кауфмана, хватало, чтобы убедиться однозначно — это была кровь.

Новая волна ужаса захлестнула меня. Я отчаянно желала, чтобы мужчина поскорее ушел, но тот, как назло, вытаскивал поленья из колоды так медленно, словно собирался закончить не раньше ужина.

И в этот момент я услышала в глубине сторожки тихий, едва различимый стук.

Забыв про всякие предосторожности, я сорвалась с места и побежала. На мое счастье мужчину окликнули с крыльца, и он бросил свое занятие, вернувшись в дом. Меня частично скрывал кустарник, и когда я, задыхаясь от бега по скользкой земле, вновь вылетела на территорию двора, там уже никого не было. Я юркнула внутрь, взлетела на второй этаж и, вбежав в свою комнату, без сил рухнула на кровать лицом вниз.

*

Я не знала, как долго я пролежала так. Когда я немного пришла в себя, за окном уже смеркалось. На столике стоял поднос с обедом — видимо, горничная заходила в комнату, но решила, что я сплю. Есть не хотелось. Нужно было собрать волю в кулак и придумать более-менее удачный план побега, но мысли ворочались с трудом. Я заставила себя сесть прямо и проглотить хотя бы пару кусочков, но замерла, так и не донеся вилку до рта.

В дверь кто-то постучал.

Это был необычный стук. Тихие удары, с долгими паузами между ними, словно бы человек за дверью прислушивался, не откликнусь ли я на его зов. Горничная постучалась бы совсем иначе. Значит…

Дверная ручка дернулась и начала медленно поворачиваться.

Незнакомец в коридоре решил не дожидаться моего ответа.

— Милорд! — стук каблуков по коридору и громкий отчаянный шепот неизвестной мне женщины вспорол тишину, заставив меня вздрогнуть и вжаться в спинку кровати. Так там, за дверью, был лорд Кастанелло? — Что вы делаете, милорд? Вам нельзя здесь находиться!

Где-то на краю сознания я удивилась тому, что незнакомая женщина считала себя вправе давать указания хозяину дома, но происходящее было настолько непонятным и пугающим, что мысль эта надолго не задержалась в голове, задавленная зарождающимся ужасом.

— Положите нож, милорд, — раздался быстрый, сбивчивый шепот. — Вам просто нехорошо сегодня, приступ скоро пройдет. Позвольте мне подойти к вам. Вот так.

Внезапно раздавшийся стук, похожий на то, что кто-то, отшатнувшись, ударился в дверь всем телом, заставил меня скатиться с кровати и спиной попятиться в дальний угол комнаты. Одновременно вскрикнула незнакомая женщина в коридоре. Я зажимала руками рот, сама не своя от ужаса. Мне казалось, что любой звук из комнаты может спровоцировать лорда Кастанелло на решительные действия. А справиться с мужчиной, вооруженным ножом, я не сумею. Вот и все. И никакая сторожка не понадобится.