Реализация стратегии модернизации предполагает усовершенствование либо технической, либо управленческой базы образовательного пространства. В постмодернистском дискурсе стратегия модернизации реализуется в условиях технической цивилизационной отсталости и констатирует данный факт, предполагая тем самым наличие и сравнение с другими, более продвинутыми и «модерными» референтами. В самом деле, кому пришла бы в голову идея что-либо модернизировать, если бы данная возможность не была подсказана, и не соблазняла бы фактом наличия Другого, являющегося обладателем новшества. Итак, стратегия модернизация – это необходимая стратегия для сфер деятельности, ощутивших свою отсталость, несовременность, в каких-либо параметрах, аспектах. Своим появлением она обязана более успешным и современным референтам в конкретной области, например, в техническом оснащении. У стратегии модернизации, если рассматривать её как денотат, или экстенсионал, может быть несколько коннотативных, сопутствующих значений, или интенсионалов, включающих все многообразие смыслов, интерпретаций, маскировок. Этим объясняется то, что в качестве образца в стратегии модернизации рассматривается западно-европейское образовательное пространство (образец). Отсюда вытекают главные задачи модернизации – выход на мировой рынок, вхождение в единое образовательное пространство, расширение образовательных услуг, в том числе их экспорта, использование наукоёмких технологий, подготовка специалистов по приоритетным направлениям науки и техники, информатизация (при полном игнорировании информационной культуры общества). С этим связаны процессы массовизации и виртуализации, отчетливое воплощение которых происходит в развивающихся формах дистанционного обучения и образования. В модернизационном процессе многие также усматривают игнорирование воспитательной составляющей. Отметим глобализацию постмодернистской философии в образовании, которая рассматривается как проект освобождения собственников от социальных и национальных обязательств. Стратегия модернизации, охваченная порывом достичь образца, сосредоточена на преодолении технико-технологического отставания, что делает приоритетным ценностный критерий качества образования, слагаемый из технико-технологических и экономических составляющих. Поскольку нельзя игнорировать культурную составляющую, то она декларируется в стратегии модернизации, как ценность высоких технологий, информации, свободного доступа к ней, что подразумевает открытие возможностей для свободного развития личности, саморазвития и самосовершенствования. Однако для стратегии модернизации характерно сциентистско-технократическое сознание, приводящее в дидактику социально – инженерную идеологию. Оно склонно рассматривать обучение как полностью конструируемый с жестко фиксированными результатами процесс. Репродуктивная деятельность здесь рассматривается в качестве самостоятельной ценности, поэтому требуются стандартизированные процедуры, исключающие неожиданности и непредсказуемое течение процесса. При этом личностный характер процесса игнорируется. Учебный процесс в этой модели механизм, однозначно воспроизводящий учебный результат. Личность же не вписывается в стандартизированные процедуры, что не только не исключает неожиданности и непредсказуемости, а приводит к прямо противоположным результатам. Прежде всего, это связано с тем, что материально – техническая составляющая развивается неизмеримо быстрее его духовной составляющей. В силу чего информационная культура личности, имеющая технико-экономическое и духовное содержание, ещё не сформировалась. Имеются проблемы как в отношении компьютерной грамотности, так и в оценке своего тезауруса и глубже – в понимании сущности информации как субъективной реальности и одной из культурных универсалий. Стратегия модернизации образования, таким образом, развертывается в противоречивом пространстве интенсивно – экстенсивного характера осуществляемых реформ. В своей культурной составляющей (воспитательной) она предполагает интенсивный характер, что не совпадает с модернизацией государства, носящей экстенсивный характер в виде «государственного патернализма», в силу чего наблюдается амбивалентность модернизационного процесса, что затрудняет его теоретическое понимание и осмысление, препятствуя практическим изменениям.

Параллельно со стратегией модернизации, отвечающей, повторимся, классическому типу научной рациональности, оформляются представления о неклассическом (вероятностном) типе научной рациональности. Не станем повторять то, что известно о различиях в этих типах. Отметим, что неклассический подход в образовании оформился в стратегию трансформации.

Поскольку трансформации предполагают радикальные изменения, основанные на определенной теории, парадигме, идее, то выделим среди них гуманистическую парадигму и теории развивающего обучения, направленные не на репродуктивный, а на поисковый характер обучения и образования. Для поисковой модели характерна ориентация на исследовательскую позицию личности, рефлексию, активное инициативное взаимодействие с познаваемой реальностью, природой и обществом. Специальной целью и самостоятельной ценностью здесь выступают способы и процедуры творческого, познавательного поиска: творчество и поиск. Учебный процесс – это организм, в нем центральная фигура – личность. В нем происходит саморазвитие личности с не полностью фиксируемыми и предсказуемыми результатами. Сущность инноваций в стратегиях трансформации состоит в реализации поискового подхода, целью которого является развитие способности самостоятельно осваивать новый опыт, а ориентиром для педагога и учащегося служит новое знание, новые способы и личностные смыслы.

В русле поисковой системы (стратегии трансформации) развивается гуманистическая модель обучения и воспитания и модель развивающего обучения. В основе её взгляда на природу человека лежат следующие принципы:

Из этих положений следуют основные принципы гуманистически ориентированной педагогики. Это индивидуализация и интеллектуализация приемов и способов обучения; гуманизация передаваемого знания, придание ему человеческого измерения – соотнесение с идеалами и интересами личности и общества; творческое восприятие и репродукция учебного материала; диалогичность, коммуникативность и активность применяемых дидактических средств; формирование высокой познавательной способности обучаемых. По мнению ученых, идея развивающего обучения абстрагирована от педагогической реальности. Невозможно отменить веками складывающуюся систему, в которой предусмотрены и реализуются не только продуктивные цели, но и планирование педагогического процесса, а также гарантированное обеспечение изученности материала в определенное время и сроки.

Стратегия трансформации, осуществляемая по типу неклассической рациональности, отражает специфические черты метафизического мышления, исповедующего мотив единства мира, выраженного в его всеобщих, трансцендентальных характеристиках и понятийных репрезентациях. Также мотив отождествления бытия и мышления, основанного на философском идеализме. Отсюда – идеи самоопределения философии и педагогики, равно как и других наук как рационального ядра культуры, задающего свои нормы, методику, идеалы и логику развития. Исходящие из этого множества педагогические практики (трансцендентальная педагогика, личностно-ориентированная педагогика и др.) демонстрируют также принцип ризомы и меняют свои территории, обнаруживая концептуальную незавершенность своих проектов.

Поисковая и технологическая модели обучения не могут (или могут, но весьма в малой степени) стать обладателями черт друг друга. Они не взаимозаменяемы и, прежде всего, потому, что связаны с разными ценностными основаниями и отражают разные типы научного сознания. Научный анализ двух моделей обучения – технологической и поисковой – не позволяет обосновать преимущества одной за счет отрицания другой. Сочетание и интеграция противоположностей, быть может, самая трудная цель в научном познании. Однако они имеют место в образовательном процессе как противоположности, внося сомнение в сознание и настроение большей части преподавательского состава относительно эффективности той или иной модели, а следовательно, стратегии образования, сохраняющего свою средневековую форму. Новая волна разочарований как в стратегии модернизации, так и в стратегии трансформации связана с информатизацией образования, вносящей свои коррективы в цели, задачи, методы, парадигмы и стратегии образования. Острой полемической областью остается проблема субъектно – объектных отношений в системе «преподаватель – студент». Таким образом, появляются как явления согласования, синхронизации процессов, так и ситуации нарастания внутренней гетерогенности этих систем, различного поведения их частей и пространственных структур.

В этом смысле становится более понятен термин «различАния», введенный постмодернистами в контекст критики структурализма и его понятийного аппарата. В основе последнего лежит теория бинаризма, согласно которой все отношения между знаками сводимы к бинарным структурам, то есть к модели, основанной на наличии или отсутствии четко выявляемого, маркированного (по структуралистской терминологии) признака и служащей показателем различия между двумя терминами оппозиции. Оппозиция, – отмечает немецкий исследователь Р. Холенштайн, – с точки зрения структурализма, является основным движущим принципом, как в методологическом, так и объективном отношении.

Чтобы теоретически дезавуировать структуралистское понятие «различие» (или «отличие»), принятое также в семиотике и лингвистике, Деррида и вводит концепцию различения, разграничения, «различАния», внося смысловой оттенок временного разрознения, разделенности, отсрочки в будущее. В своей книге «Дессеменация» Деррида уточняет: Не позволяя себе попасть под общую категорию логического противоречия, различение (процесс дифференциации) позволяет учитывать дифференцированный характер модусов конфликтности, или, если хотите, противоречий [Derrida: 1972a, c. 403 : Цит. по Ильину. С. 250]. Различение, – поясняет Деррида в «Позициях» (1972) – должно означать… точку разрыва с системой Aufhebung и спекулятивной диалектикой» [Там же]. Под системой Aufhebun имеется в виду гегелевское «снятие» оппозиций в синтезе.