Проблемам либерализации общества и, как частности, образования отводилось достаточное место в философских и научных работах последнего времени. В этих трудах либерализм как теоретическая доктрина и даже как идеология (Г. Л. Тульчинский) рассматривается с различных позиций – как жизнеспособная политика либо как неэффективная, несостоятельная мировоззренческая установка. Однако позиции многих авторов сходятся в одном: либерализация в российском обществе не востребована, отчасти потому, что в нём оказываются непригодными западные либералистские идеи. Соответственно и либерализация в образовании, зачастую увязываемая с демократизацией и гуманизацией, несостоятельна не как мировоззренческая установка, ни тем более как реальная идеология. Манифестация свободы, её социальная институционализация, по утверждению Г. Л. Тульчинского, непосредственно не выражают наличную свободу личности. Как следствие влияния философии постмодерна (либерализация, многоконтекстуальность, плюрализм) многие статьи отражают тот существующий дефицит адекватных понятий, способных раскрывать механизмы действия указанных процессов. В то же время описываемые волнообразные процессы социальной динамики в российском обществе вписываются в постмодернисткое определение ризомы. Их описание в российской печати связано с использованием понятия активная среда, в которой распространяются автоколебания и автоволны. Распространение импульса в активной среде происходит за счет энергии, запасенной в её элементах. Импульс генерируется каждой точкой этой энергии, в результате чего возникают автоволновые процессы. При этом разные точки и участки активной среды при одних условиях могут генерировать одинаковые синхронные колебания, а при других условиях синхронизация может нарушаться, и разные участки среды могут генерировать различные автоколебания. Таким образом появляется принципиальная возможность описывать как явления согласования, синхронизации процессов, протекающих в самых отдаленных точках внутри сложных, в том числе социально исторических систем, так и ситуации нарастания внутренней гетерогенности этих систем, различного поведения их частей и пространственных структур. Отсюда следует, что волнообразный тип движения природных и социальных систем является более сложным, чем чисто поступательный или чисто циклический типы движения. Более сложным является и образ социального времени в случае волнового подхода: оно является синусоидальной линией или волной со своими отрезками сгущения и разрежения, максимума и минимума интенсивности социальных процессов. Волновой подход допускает существенно больше возможностей, альтернатив и вариантов развития, показывая, что вектор развития может меняться в разных направлениях, не возвращаясь в исходное, что не ограничивает деятельности людей обязательным повторением пройденного. Применение данного подхода к системе образования вскрывает и объясняет либеральную модель инновационных процессов по типу ризомы.

Рассмотрим выделенные для описания ризоматического типа либеральных инновационных процессов в образовании две стратегии: стратегию модернизации и стратегию трансформации. При всей неопределенности понятия «образовательная стратегия», просматривающейся в позициях авторов, относящих к нему то парадигмы, то доктрины, то модели образования (обучения) мы основываемся на том, что парадигма – это исходная концептуальная модель, лежащая в основе постановки проблем и методов их решения (включая научные) в определенный исторический период; доктрина – это учение, научная или философская теория, лежащая в основе принципов организации и управления той или иной сферой социальной практики; стратегия – это искусство планирования и осуществления руководства (образовательным процессом), основанное на прогнозировании результатов в соответствии с парадигмой и доктриной. Хотя эти определения не проясняют суть и смысл процессов в российском образовании, однако очевидно, что речь идет о реформировании, которое должно быть оснащено основополагающим концептуально-методологическим документом, адекватным не только всей сложности времени, но и обусловленным этой сложностью системе теоретизирования. Отсутствие адекватности стратегических программ последней ощущается в теоретической неопределенности и плюралистических тенденциях, приводящих к попыткам соединения того, что принципиально несоединимо, к попыткам объяснить диалектически то, что находится в метафизическом поле и требует иного языка. Так, например, предлагается в фундаментальные цели российского образования заложить формирование «диалектического способа мышления (на основе принципов множественности, многомерности, плюрализма, интегративности, синергетичности и др.).

В основе проектов реформирования российского образования, включая высшее образование, лежат федеральные законы «Об образовании», «О высшем и послевузовском образовании» и многие другие правовые документы. Из документов следует, что в парадигмах и доктринах образования (положенных в основу документов) выделяется стратегия модернизации, понимаемая как приведение системы в соответствие с современными требованиями к информатизации и вытекающими из неё потребностями технологизации всех основных процессов в образовании. Это и есть стратегия модернизации российского образования, которая при отсечении гуманитарных аспектов, продекларированных в документах, к тому же часто противоречащих модернизации в её технологическом аспекте, представляет собой инновационный процесс, новообразование в сложившемся опыте развития объекта. Инновационные процессы сопровождаются внесением изменений в основные направления и формы развития данного объекта. Относительно инновационных процессов в образовании открыта широкая дискуссия, источником которой послужило, в частности, Болонское соглашение по созданию единой европейской системы образования на основе взаимопризнаваемых квалификационных стандартов, систематизированное в публикациях.

Инициируемая со стороны правительственных и законодательных органов стратегия модернизации открыла широкие дискуссии относительно позиции отечественных образовательных учреждений к мировым и европейским тенденциям развития высшего образования, а также обнаружила неоднозначное мнение ученых и практиков по основным позициям модернизации. Высказываются мнения, что под угрозой утраты конкурентоспособности европейского высшего образования в Европе начнется экспансия панамериканизма в образовании. Эта существенная вероятность вступает в противоречие со стремлением европейского сообщества создать самостоятельную и четко определенную архитектуру степеней высшего образования и сохранить престиж своего образования. Не разделяют идею модернизации российского образования многие исследователи. Острота и полемичность дискуссий связана с естественным ощущением жизни как непрерывной новизны – с одной стороны, а, с другой стороны, – с тем, что осмысление созидательных или разрушительных явлений – дело более трудное, чем спонтанное восприятие новизны.

В литературе отмечается, что динамика России как цивилизации включает в себя как попытки ускоренного линейно-поступательного движения, так и ярко выраженные циклы исторического развития, что приводит к волнообразным процессам (скачков и падений), с одной стороны, необратимых преобразований, с другой, – возвращение на круги своя. Это в целом веяния эпохи постмодерна, которые ставят российское государство перед необходимостью изменения самого типа социального развития. Имеется в виду преодоление стихийного и разрушительного движения, чередования неподготовленных либеральных и антилиберальных контрреформ. Поэтому вступление общества в эпоху постмодерна должно сопровождаться рефлексией по поводу парадигмы социального развития.

Опираясь на существующую классификацию стратегий в российском образовании, соответствующую профессиональному педагогическому сознанию, и отражающую, по сути, два инновационных подхода, рассмотрим более содержательно выделенные стратегию модернизации и стратегию трансформации.

Стратегия модернизации образования, как было отмечено, построена на информатизации всех образовательных процессов, которая возможна при соответствующем технологическом и техническом обеспечении. Она построена на программах фундаментального научного обеспечения развития образования, которые включают, в свою очередь, программы новой философии образования (освоение мирового опыта, развитие гуманистической парадигмы, социальный заказ постиндустриальной цивилизации на образование), а также программы по уточнению национального характера россиян (в чем можно и следует выразить самобытность российской системы образования). Программы внедрения человеческих технологий в образовании (система отношений «человек-человек» и соответствующие технологии). Программы реализации на практике фундаментальных идей, то есть теория практики (технологии работы с людьми и для людей, технологии в условиях рыночных отношений). Однако сущность модернизации состоит в том, что она возникла параллельно концепции индустриализации, рассматривающей процесс превращения традиционного аграрного общества в индустриальное с точки зрения трансформации системы хозяйства, технического вооружения и организации труда. При этом в различных философских традициях (Э. Дюркгейм, К. Маркс, Ф. Теннис, Ч. Кули, Г. Мейн) высказывались идеи о содержательной трансформации в социокультурной сфере, главным образом в эволюции социальности. Подобная трансформация социокультурной сферы влечет за собой и трансформацию менталитета, предполагающую изменение как стиля мышления, так и системы ценностей соответствующей эпохи.

На аксиологической шкале происходит смещение акцентов от ценностей коллективизма к ценностям индивидуализма, и основной пафос становления нетрадиционного общества заключается именно в идее формирования свободной личности, осознавшей себя в качестве самодостаточного узла рационально понятых социальных связей. Данные изменения являются важным аспектом модернизации сознания, формирование такого его типа, который соответствует задаваемой индустриализацией ситуации взаимодействия со сложными механизмами и реализации промышленных технологий, требующих трудовой дисциплины и ответственности. Это задаваемый западной цивилизацией классический канон модернизации. Развивающийся остальной мир, включая восточные цивилизации, стал предпосылкой для формирования вариативной теории модернизации, так называемой вторичной модернизации, при которой сохраняется материковая основа этнонациональных традиций при обязательной индустриализации. Такой опыт модернизации показывает, например, Япония. Её вариант модернизации осуществляется не на основе деструкции, а на усилении традиции общинности. Специфика российской модернизации в сфере образования состоит в том, что функции инициации, организации, контроля проецируются не на автономную свободную личность, а на государственные структуры. Однако при этом она ориентирована на выработанные западной культурой социальные идеалы и рационализм, что затрудняет сохранение специфики этнонациональных традиций.

Модернизация российского образования, то есть сущность инновационной стратегии модернизации, состоит в её направленности на достижение гарантированных результатов в рамках традиционной репродуктивной ориентации. Обучение ориентировано на следующее: постановка целей и планирование; эталонные критерии успеваемости и освоения знаний; воспроизведение выданного материала; корректирующая обратная связь; суммарная оценка знаний; тестирование, критериальный контроль; полное усвоение знаний в соответствии с требованиями программы. В программах модернизации предлагается способ эффективного репродуктивного обучения, основанного на реализации технологического подхода, который в свою очередь является проекцией технократического научного сознания на сферу образования. Учебный процесс направлен на формирование способов действия по образцу, что позволяет осуществлять критериально-ориентированное обучение. Инновационный процесс здесь проявляется в изменении характера деятельности педагога. Он выступает как оператор дидактических средств, координатор и консультант-организатор деятельности обучающихся, обеспечивающий доброжелательную атмосферу, взаимопомощь, состязательность и содержательность обучения. Однако все виды работы соотносятся с фиксированными эталонными результатами, что вытесняет поисковую деятельность. Учащийся выступает в роли обучаемого с выраженной внешней мотивацией. В русле технологической модели, положенной в основу стратегии модернизации, развивается рационалистическая модель обучения, основанная на концепции социальной инженерии. В этой модели студенту отводится пассивная познавательная роль, которая имеет целью научение (овладение навыками, знаниями, умениями) и приобретение адаптивного поведенческого репертуара соответствующего общепринятым нормам и ожиданиям общества. В этой модели практически не поддаются рассмотрению такие феномены человеческого духа, как креативность, творчество, самоактуализация, ответственность, самостоятельность, индивидуальность. Для педагога в этой модели существует опасность свести цели учебной деятельности к узкому утилитаризму, овладеть формальными процедурами и негибкими приемами. Рационалистической модели более всего отвечает и прагматическая тенденция в обучении и воспитании. Воспитание рассматривается не как подготовка молодого поколения к будущей взрослой жизни, а как жизнь в настоящем. Из этого следует прагматическая задача – ориентировать на достижения, результаты, успех в реально текущем времени. Для этого обучающийся должен приобретать навыки решения актуальных проблем, активного поиска оптимальных средств достижения успеха, прогнозирования и моделирования желаемого результата вплоть до преобразования условий. Основой такого обучения и воспитания является взаимодействие с реальной средой, как природной, так и социальной.