— Позвольте мне представить мою жену, Катриона Брэдшоу, — говорит Эдвард, и мое сердце тает от сияния на его лице.

Августину исполнилось уже тридцать, с прекрасно уложенными усами и идеально подобранным нарядом.

— Принцесса Катриона, — Августин подносит руку к губам. — Я к твоим услугам.

Я делаю реверанс, чувствуя, как мои колени трещат.

— Добро пожаловать в Ателию, Ваше Величество.

Затем знакомлюсь с Симоной, которая выглядит намного моложе, чем император. Эдвард сообщил мне, что она станет второй женой Августина. Первая жена скончалась и покинула пятилетнюю принцессу Морин, которая слишком молода для Эдварда.

Во всяком случае, Симона просто великолепна, одна из немногих женщин, которые могли бы конкурировать с Бьянки в красоте. Шелковистые светлые волосы падают сверкающими спиралями на покатые фарфоровые плечи. Сине-серые глаза как бесценные драгоценности, а нежный подбородок так прекрасно изогнут, как будто сделан скульптором. На ней была белоснежная накидка на подкладке с жемчужными пуговицами, и гигантское, вычурно Барби-розовое платье, которое надувалось, как воздушный шар. На мне это платье определенно было бы слишком игрушечным и легкомысленным. Тем не менее, Симоне удается нести его как изысканное платье, сшитое для неё специально на заказ. Если бы она была в США, она была бы идеальной моделью для игрушек любой принцессы Диснея.

— Ах, так ты знаменитая леди, которую принц Эдвард выбрал из тысячи девушек! — она с явным энтузиазмом хватает мою руку. — Катриона, не так ли? Могу я назвать вас Катриона? Так мило, что мы, наконец, встретились! Мне было так любопытно, я читала о вашей работе в газетах.

Симона продолжает болтать, пока фотограф не спрашивает, можно ли нас сфотографировать. Вспышка вспыхивает, и на этот раз даже не вздрагиваю. Я действительно привыкла к своей роли принцессы Ателии — роли, на которую я никогда не ожидала, что соглашусь.

Через несколько секунд обнаружила, что столкнулась с высоким, широкоплечим мужчиной, около тридцати. Как и у Августина, его усы безупречно свернуты, а его одежда свежая и новая.

— Принцесса Катриона, — его рот, который и так довольно широкий, кажется, расколол его лицо пополам, когда он усмехнулся. Его голос низкий и чувственный, его прикосновение к моей руке, как ласка, и его взгляд остается на моем лице в течение столь длительного момента, что мне становится не комфортно. — Мы встречались раньше? Ваше прекрасное лицо кажется мне знакомым.

— Я… так не думаю.

Он так пристально смотрит на меня, так что я задаюсь вопросом, есть ли у меня что-то на лице.

— Простите меня, но я не думаю, что когда-либо видела вас раньше.

В таком случае, позвольте представиться. Я единственный брат его Величества, Жером Виктор Эммануэль, граф де Корсика, — он целует мою руку, и у меня появляется желание вытереть руку об платье. — Но зовите меня Жером, пожалуйста.

— Жером, — говорит Августин, по-видимому, заметив мой дискомфорт. — Я еще не представил вас лорду Сандерленду, который изъявил желание встретиться с вами.

Я рада, что Жерома увели. Пока он не сделал ничего, что выходит за рамки добродетели, не понимаю, почему он был так обходителен со мной, особенно в сравнении с потрясающей красоткой, как Симона. Что он имел в виду, когда спросил, встречались ли мы раньше? Может быть, он был на одном из социальных мероприятий, когда у меня был свой сезон, но так как я была только младшей сестрой Брэдшоу, у меня не было возможности быть с ним знакомой. В любом случае, просто надеюсь, что мне не придется взаимодействовать с братом императора до конца их государственного визита.

Государственный визит принёс шквал волнения. Каждое событие, начиная с военного обзора, обсуждения инвестиций и заканчивая ужинами, было для меня впечатляющим опытом, который я никогда не смогла бы получить в современном мире. Тем не менее, буду рада, когда все это закончится. И Эдвард, и я спим всего несколько часов в эти дни. Возможно, это объясняет, почему часто чувствую себя уставшей, особенно в толпе.

Король и королева выполняют ведущие роли в течение большей части времени. Например, во время обсуждения инвестиций, король завязывает синюю ленточку на ноге Августина и объявляет его рыцарем высшего ордена. Все, что я должна сделать, это стоять как статуя в течение нескольких часов, и попытаться выглядеть восторженной и заинтересованной. Позже Эдвард рассказал мне, что он тоже склонен ерзать и кричать. За всей его идеальной подготовкой и дисциплиной, внутри, кроется такой же, как и я человек, скрывающий неприязнь к напыщенным ритуалам.