ледяшки младенцев и краду души у невинных девиц.

Огромный особняк действительно был слишком большим для

одного человека. Весь вечер меня не покидало ощущение

пустоты. В унынии я спряталась в спальне и, уютно

устроившись в кресле перед зажженным камином, собралась

почитать занимательную книгу по архитектонике из

библиотеки особняка, но тут дверь снова без стука отворилась.

И вечер перестал быть отчаянно скучным: в спальню, как к

себе домой, вошел Доар. отя о чем я? Он и был дома.

– Доброй ночи, Аделис.

– И тебе…

С возрастающим замешательством я прoследила, как

подчеркнуто буднично муж стянул с себя пиджак и бросил на

козетку. Потом ловко развязал галстук, а когда присел, что бы

снять туфли,то я не выдержала:

– Ты покои не перепутал?

– Нет, - отозвался он, не подняв головы и, более того, не

прекратив возмутительного раздевания. Бух! Первая туфля

стукнулась о полированный паркет. Тук! К ней

присоединилась вторая. На пол полетели носки. Слава светлым

богам, не под козетку.

Пока Доар не взялся за пуговицы на рубашке и не оголил

грудь, я заторопилась внести ясность. Как бы… чтобы просто

понимать причину неожиданного действа.

– Пoчему ты раздеваешься в моей комнате?

– Хочу помыться.

– Так… – Я почесала кончик носа и аккуратно прикрыла

книгу, заложив ее листиком. – Но почему в моей ванной?

– В моей ты заморозила лед для статуэток, – напомнил он,

начав расстегивать пуговицы на рубашке. И так ловко у него

выходило, что в вырезе уже замелькала гладкая грудь.

– Логично, - с трудом отводя взгляд от обнаженной плоти,

отозвалась я. - У тебя не получилось разморозить?

– Даже не пытался, - покачал он головой.

– И чем тебя не устроили банные комнаты в остальных

восемнадцати спальнях? - любезно уточнила я.

– Ничем, но твоя мне нравится больше. В ней самая большая

ванна.

– И как долго ты собираешься мыться в моей большой ванне?

Сегодня, завтра, седмицу?

– Пока ты не используешь весь лед на статуэтки? – отчего-то

вопросительнo ответил он и резко снял рубашку, обнажив

преотличный крепкий торс.

Ненавижу!

– Не смей снимать штаны,иначе я их приморожу тебе к заду,

будешь отдирать с мясом! – не выдержала я, ткнув в его

сторону указательным пальцем с потрескивающим ледяным

заклятьем.

– Открою тeбе тайну, – с серьезным видом отозвался Доар,

совершенно не впечатленный демонстрацией магической

силы. - Мужчины тоже моются голыми.

Слава светлым богам, он пощадил мою нервическую систему

и брюки стаскивать не стал (или понял, что отдирать от зада

примерзшие штаны – спорное удовольствие). Демонстрируя

атлетически сложенное тело, широкие плечи и просто общую

привлекательность, с бесстрастным видом Доар прошагал в

банную комнату. Словно завороженная, я следила за

нахальным перемещением почти обнаенного мужа и вдруг

поймала себя на том, что сглотнула набежавшую слюну.

Что это, делис Хилберт?! Ты рехнулась? Вообще стрелки на

компасе сбились? Настоящая эсса, желающая мгновенного

развода, должна буравить подлеца ледяным, полным презрения

взором, а не пускать слюни при виде его на редкость неплохого

тела!

Дверь банной закрылась . Я ошарашено моргнула, целых две

секунды приходила в себя, а потом, мысленно выругавшись

плохими словами, вскочила с кресла. Пока дражайший супруг

под журчание воды до блеска тер себе спинку моей мочалкой, я выскочила из спальни и бросилась в сторону мужниных

покоев… стараясь не думать об обнаженных телесах этого

самого мужа. Чтоб ему поскользнуться в ванне!

Однако поскользнулась именно я, когда ворвалась в банную

комнату Доара, где царил северный холод, а мраморный пол

покрылся ледяной изморосью.

– Проклятье! – для равновесия я расставила руки и мелкими

шажками просеменила к замороженной купели.

Расколоть лед удалось только с пятой попытки. Глубокая

трещина, похожая на шрам, пронзила толщу, и глыба принялась