– Долину занесло? - нейтральным тоном спросил Доар, но я

буквально чувствовала насмешливый взгляд.

– И это еще одна странность. Занесло только нас и еще

особняк напротив. На соседней улице уже и снег растаял, а у

нас вон – cугробы насыпало. Надо чистить?

– Надо чистить, – с самым серьезным видом согласно кивнул

Доар и немедленно обратился ко мне: – Аделис,ты же хорошо

управляешься со снегом. Может, поможешь?

– Возьмем лопаты и прокопаем дорожки? - стрельнула я

нехорошим взглядом.

– Я вообще о магии. Ты же не только стены умеешь

замораживать.

Я многозначительно изогнула бровь, намекая, что Доар

несколько попутал берега. Но, откровенно сказать, чувствовала

я себя лучше сытой кошки, поэтому по-настоящему злиться не

выходило.

– Снег весной растает, - напомнила я. - И вообще зима в этом

году будет снежная, а весна полноводная. Я тебе как маг

говорю.

– Хорошо, - шутя, поднял руки Доар, – если эсса утверждает,

что наш особняк засыплет до крыши,то кто я такой, чтобы

спорить. Мне интересно, летом-то что будет происходить?

– До лета дожить сначала надо, - намекнула я, что если кое-

кто не перестанет смущать девушку,то вряд ли доживет до

тепла в телесной целостности.

– делис, вы чувствуете, какая погода будет зимой? -

заинтересовался Гаэтан. – И как же? Нас ждут морозы?

– Не знаю насчет морозов, - ввернул Доар, - но снега точно

будет много. Уверяю вас, маcтер Гаэтан, очень, очень много…

В следующий момент он положил в рот кусочек мясного

пирога и принялся грызть ледышку. В назидание! Пусть

понимает, что дразнит женщину, умеющую замораживать не

только стены в холле.

– Никогда в жизни не ел ничего вкуснее, - ухмыльнулся Доар.

– Обязательно передам нашему повару, - охотно пообещал

Эрл. Лакей вообще с самого утра вел себя исключительно

услужливо. Видимо, после сюрприза с Веронией опасался

лишиться места.

Через некоторое время в особняке появился Якоб и

немедленно высказал недоумение, мол, на его стороне долины

снег растаял, а у нас завалы, будто на дворе праздник смены

годов. Сговорились они, что ли? Гордо проигнорировав

насмешливый комментарий Доара (не понимаю, он от

самодовольства лопался?), я устроилась за узеньким столиком

в углу кабинета и с непроницаемым видом принялась стучать

по столешнице, выравнивая стопочку писчей бумаги.

Из холла доносились неясные вопли Гаэтана, скандалившего

с идэйцами. Подозреваю, что разнорабочие три раза прокляли

минуту, когда согласились перетянуть стены, и перед сном

молились горным духам, чтобы сбежать от демона,

замаcкированного под тщедушного старичка. Доар вполголоса

обсуждал с секретарем дела, а я гипнотизировала взглядом

чистый лист с гербом семьи Гери в уголке и пыталась

заставить себя написать хотя бы одно слово матери. С острого

кончика пера сорвалась крупная чернильная капля, замарала

белую бумагу. Пришлось достать чистый лист, аккуратно

подложить под руку промокашку. Я нацарапала пару слов и

снoва замерла…

– Над чем ты корпишь? – вдруг в тишине прозвучал голос

Доара.

Оказалось, что он внимательно наблюдал за моими

«творческими муками».

– Пишу в Эсхард, - туманно пояснила я, сама не понимая,

почему в его присутствии не повернулся язык упомянуть

матушку.

– Много написала?

– Не то чтобы много…

На листе тянулась единственная мелкая строчка: «Светлых

дней, мама».

– Прогуляемся? - вдруг предложил Доар. – Как ты

относишься к конькам?

– Сдержанно, - настороженно отозвалась я, следя за тем, как

он приближается.

– Зато я люблю с детства.

– Пруды еще не замерзли, – отозвалась я.

– Разве это проблема? - ухмыльнулся Доар.

– Если я заморожу пруд в городе,то расстрою рыбаков. Они, может, ещё ходят с удочками и это… добывают пропитание.