К нему подошел седовласый охотник в распущенной рубахе, мешком висевшей на тощих плечах. Длинные волосы были затянуты в хвост. В морщинистых руках он держал заготовку для лука.

— Прошу тебя, втолкуй моему неразумному сыну, что негоже молодым презирать волю родителей. Внуши хоть ты ему, что отец пока не так стар, чтобы становиться для сына пустым местом!

— Добрый вечер, Кэрк. Я внушу Гриму все, что угодно, только дайте мне его увидеть.

Старик беспомощно пожал плечами. Этого он и боялся. Если Гримбальда вечером не было в лагере, то не стоило надеяться, что он появится там в ближайшие дни. Пытаться его разыскать — пустая трата времени. Когда парень охотился в глуши, найти его мог разве что Нисмасс.

— Значит, увидим мы его нескоро, — подытожил Фергус, соображая, что делать дальше.

— Боюсь, что так. Утром, когда я собирался на охоту, он спал в хижине. Днем прихожу, а его и след простыл. Совсем от рук отбился. В глуши столько опасностей, а он даже записки не оставил, где его искать…

— Спасибо, Кэрк. Мне пора.

— Если увидишь его, втолкуй, что отец сыну не враг. Слышишь? Старость — не повод, чтоб вытирать об человека ноги! Ведь как говорил мой друг Алкуин о нашем брате-охотнике: «Мы не живем по закону стаи, но мы похожи на волков, а волк не загрызет сородича из-за пары седых волосков».

— Хорошо сказано, Кэрк. Мне правда пора. Служба, — кивнул Фергус, взбираясь на коня.

Чтобы разом отделаться от надоедливого старикана, он хлестнул жеребца изо всех сил и поскакал галопом в сторону Змеиного витка.

— Конечно, конечно. Ты ведь наш заступник. Только поговори с ним. Обязательно, — доносился за спиной хриплый голос седовласого старосты.

Фергус стрелой пронесся по дороге и взмыл на холм, за которым начиналось ущелье. В голове созрел нехитрый план — сразу поскакать на двор Лендлорда и, прикрываясь указом, расспросить наемников о Гроге. Саргона, Элмера и Октана вряд ли напугает бумажка с печатью, как, впрочем, и самого барона Орвальда. Доплачивать сейчас то, что остались должны с прошлого раза фермеры не станут хотя бы потому, что это было запрещено законом, а ранние сборы в таких случаях приравнивались к грабежу. Последний раз ополчение позволяло себе подобные вольности пятнадцать лет назад. Все три сборщика подати тогда бесследно исчезли, отправившись искать в лесу каких-то рыцарей. Во всяком случае, так поисковому отряду сообщил тамошний арендатор. В действительности все прекрасно понимали, что стало с вымогателями, и кто с ними расправился; кстати говоря, вполне заслуженно.

Он на ходу поделился этими мыслями с товарищами, но Румбольд и Рик воспротивились. Приказы Мариуса, по их мнению, должны были выполняться неукоснительно, и менять их никто не мог. В итоге, ему удалось убедить спутников заехать на ближайшую ферму, управителем которой был Саргон. Если арендатор снова начнет жаловаться на пустые сундуки, они обвинят остальных в отказе платить налог и предъявят ультиматум Орвальду, после чего вернутся в город до рассвета.

Поднявшись над лощиной, они спешились и стали взбираться по крутому склону. Лошади шли неохотно, время от времени оступаясь на острых камнях. Тропа рудокопов была узкой, с многоярусными террасами и природными нишами затянутыми вереском. После долгого подъема тиски скал постепенно стали расступаться. Вскоре ущелья остались позади. Из тени утесов они выехали на залитые солнцем пастбища. Здесь, среди валунов и каменных обломков, от Рудных гор в сторону фермы шла прямая дорога. По ней они добрались до арочного моста, проложенного через реку. Впереди за камнями и стволами деревьев показались крыши амбаров и большой фахверковый дом, в котором жил арендатор.

— Эй, а здесь прохладнее, чем внизу, — с наслаждением молвил Рик, подставив горному ветру выбритое лицо. — Скорей бы эта проклятая жара закончилась.

— Южный суховей иссякнет к концу весны, — отозвался Румбольд, осматривая накренившуюся смотровую башню с прохудившимся навесом на вершине.

Еще дюжина таких башен возвышалась ближе к горам, издали напоминая черные столбики.

— В ратуше сказали, что со дня на день начнется лето. Когда поднимались из долины, я видел на горизонте грозовую линию. Думаю, утром будет дождь, — сообщил Фергус, не меньше других истосковавшийся по прохладе.

— А лето грянет на вергин или на каденциум? — поинтересовался Рик.

— Вот уж не знаю. Я в таких делах не разумею, — лениво отозвался он, до сих пор не выучив, чем трида отличается от тридвора.

— Бабуля говорит, если на каденциум, то жди худой урожай. Деть забот как-никак, — посетовал молодой ополченец.

Румбольд поддержал его кивком, словно понимал, о чем шла речь.

Так, болтая ни о чем, они достигли огородов Саргона. Еще на подходе к ферме, Фергус заметил нечто странное. Поблизости не было ни одного крестьянина. Поля и дороги стояли пустые. На дворе тоже ни души. Спешившись, он пересек последнюю линию грядок и достиг большого амбара. Двери были заперты изнутри. Он посмотрел в щель между створами, но ничего примечательного не увидел. Остальные тоже слезли с коней и приблизились к нему.

— Что за напасть? — пробормотал Рик, снимая с плеча арбалет. — В это время они всегда работают как проклятые.

— В поле тоже никого нет, — отозвался Румбольд, нащупав рукоять меча. — Может к ним опять снорлинги пожаловали?

Привязав лошадей к изгороди, они встали посреди двора напротив дома. Рик на всякий случай зарядил арбалет. Румбольд вынул свой клинок. Он, однако, пока не торопился браться за оружие. Что-то подсказывало ему, что арендатор прячется не от ящеров.

Приказав товарищам сторожить лошадей, Фергус направился к дому и постучал в дверь.

— Саргон! — закричал он, ударив ногой. — Саргон, к чему эти прятки! Будь мужчиной — выходи!

— Думаешь, он там, сержант? — полушепотом спросил Рик.

— Где же еще? Все двери заперты изнутри, — не оборачиваясь, крикнул Фергус, и саданул кулаком по дубовым доскам. — Отворяй, говорю тебе! Мы здесь от имени губернатора!

Со стороны раздалось сдавленное покашливание. Все трое молниеносно обернулись, заметив под раскидистым дубом светловолосого воина в серебристом доспехе. Наемник держал в руках обнаженный меч и радушно им улыбался, подпирая спиной дерево. Приблизившись к нему, они заметили еще двоих молодцев, вышедших из-за ствола. Один — одноглазый, высоченный точно мачта, другой — лысый бородач с тяжелой секирой у пояса.