— Я и так у него один.

— Вот именно, парень. Подумай над этим.

С этими словами человек в шляпе развернулся и направился прочь. Гримбальд проводил его взглядом, слушая, как за камнями звенят бубенцы. Когда мелодичные звуки смолкли, он развернулся и еще раз посмотрел себе под ноги. Целитель нарисовал на песке круг, в который были забраны два скрещенных предмета — меч и серп. Инструменты принадлежавшие воинам и крестьянам, были изображены лишь на аверсах старых монет времен Ребара Проклятого. О том, кто собирает такие монеты в обмен на информацию и помощь, знали все жители срединной долины.

— Значит, начну с хвоста, — воодушевленно произнес Гримбальд, и обратил взор на крыши хозяйского двора, черневшие вдали.

3-й месяц весны, 21 день, Вергин

Скользя студенистым краем по вершинам гор, солнечный диск медленно опускался за каменистый предел. Последние жаркие лучи согревали пологий склон, поросший травой и сухими елями. В стороне меж холмов тонкой змейкой бежал ручеек, постепенно разрастаясь и превращаясь в полноводную реку. Человек среди этого великолепия шел не спеша, опираясь на гладкий ореховый посох. В огне умирающего светила его алая полуроба сияла багровым светом. К северу от Готфорда он был один. Среди чащ и ущелий, копивших ночной сумрак, не было никого, кто мог прийти на помощь. Вдали от кеновии, где он был прислушником, новициям следовало рассчитывать только на собственный посох и милость Нисмасса. Стезя практика, к которой он попросил себя приобщить, привела его к полной изоляции от внешнего мира. То было сложнейшее испытание и первый шаг на пути к знаниям. Мастера запрещали им носить оружие, кроме посоха и кривого ножа для сбора трав. Запрещали брать карту, ограничив пергаментом с пространными наставлениями и ориентирами. Единственное, чем странники могли обладать в полной мере — была вера. Потому конец стези для большинства из них наступал после встречи с хищниками или бандитами, но опасность того стоила. Победитель становился практиком, коих в простонародье звали нисмантами, и получал возможность изучать волшебство бол, а также читать книги в любых количествах.

Юноша вновь и вновь прокручивал в голове эти мысли, карабкаясь по каменистому склону, постепенно превращавшемуся в отвесную скалу. Закинув посох за спину, закрепив его на ремешках и цепочках, прислушник цеплялся за уступы, оставляя позади сотни футов камня, пока наконец не достиг вершины. Перекинув ногу через край террасы, он завалился на каменистую площадку и едва не угодил лицом в человеческие останки.

Рядом с краем пропасти лежал юный прислушник в алой полуробе. Его стеклянный взор был обращен в небо. Скрюченные пальцы сжимали точно такой же посох. Шею стягивала веревка. Тяжело дыша, странник обвел взглядом широкую горную террасу. Потребовалось много сил, чтобы попасть сюда, а ведь ему еще предстоял поединок. Сняв с плеча посох, он внимательно осмотрелся, скоро обнаружив то, что искал. Впереди, у входа в ущелье покачивалась каменная глыба. Ветви деревьев скрывали ее очертания, но даже отсюда можно было понять, что там стоит высокий человек. Прислушник стал красться, держа оружие наготове. Противник был велик. Его гладкая кожа, одежда и борода были выточены из цельного камня. Изящные кисти рук заканчивались непропорционально большими кулаками.

Перешагивая через кости людей и животных, дерзнувших нарушить покой исполина, юноша крепче ухватился за посох. Его пальцы задрожали, когда истукан повернул голову. Аккуратно выточенное лицо обратилось в сторону обрыва, безошибочно определив цель. Каменный исполин сделал шаг. Раздался сочный хруст. По его ногой лопнуло и поползло обезглавленное тело еще одного прислушника. Загремела тяжелая поступь. Кулак поднялся в воздух, обрушившись на юношу с мощью камнепада, но тот успел отскочить. Камень вошел в камень. Уступ затрещал и качнулся у него под ногами точно палуба корабля.

Потеряв равновесие, прислушник упал, ударившись головой о твердую землю. Взгляд остановился на высушенных останках третьего брата, напоминавших раздавленную кучу хвороста. Чуть поодаль, запрокинув голову, лежал еще один странник, с обломком меча в груди. Чувствуя, как немею конечности, юноша только теперь понял, что произошло на уступе до его прихода. Из четверых слуг Нисмасса, двое были убиты не чудовищем. Упрямых соперников подвела к ужасному греху алчность.

В то же мгновение над головой вспыхнула пламенная сфера. Сквозь бушующий огонь проступили очертания лица верховного привелителя кеновии.

— Ваше высокопреподобие! Мастер Виман, помогите! — взмолился тот, глядя на суровое лицо аббата.

— Мне жаль, брат, но ты был предупрежден. Для победы в этом испытании недостаточно одной лишь силы. Твоя воля должна быть подкреплена магией, как воля рудокопа, дробящего твердый камень.

Прислушник залился слезами. Помощи ждать было неоткуда. Огонь так же быстро погас. Вместо него появился каменный кулак, одним сокрушительным ударом размозживший ему голову…

Верф вскочил с койки, попутно срывая с себя шерстяное одеяло, и чуть не столкнулся лбом с другим прислушником. Темноволосый паренек с масляной лампой в руке стоял, склонившись над ним. На устах юноши играла улыбка.

— Ну вот ты и попался, Верф, — звонким голоском констатировал прислушник, передавая ему лампу.

— Сам-то лучше? — проворчал он, наблюдая за тем, как в полумраке поспешно одеваются три других соседа по келье.

— Мы с Уоттом вчера до глубокой ночи бочки с вином закатывали на склад. Мастер Торакс нас вдоль и поперек использовал, точно шлюх из нижнего предела, прости Господи. Бедняга Уотт сбросил пару фунтов, а я, кажется, спину сломал…

Прислушник потянулся и, завернув обе руки за спину, изо всех сил разогнулся.

— Мне тебя пожалеть, брат?

— Одевайся быстрее, а то опять на капитул попадешь.

Верф сидел на грубо сколоченной койке в рваных брэ, опоясанный широким кожаным кушаком с серебряной пряжкой в форме лепестков пламени. Пояса слугам Нисмасса запрещалось снимать даже на время сна. Чертова штуковина уже пять лет болталась у него на теле, наращивая там уродливые рубцы.