— Он же не уйдёт! Не уйдёт! — прошептал он.

Таситурн отодвинул Яна, повертел головой и хрустнул плечом. Одним шагом подойдя к двери, великан отодвинул комод, взялся за ручку и замер. Стук сразу же прекратился, и она стала медленно открываться. Таситурн был ростом чуть выше дверного проёма, так что его глаза как раз находились на уровне дверной коробки. А профессор, неподвижно стоявший на пороге, упирался в неё грудью.

Белый череп неспешно опустился к Таситурну, отчего Ян невольно вздрогнул. В его голове уже понеслась бесконечная вереница мыслей. "Не нужно было открывать!" — сказал он сам себе с горькой досадой и ужасом, когда воздух содрогнулся от хриплого низкого гула:

— Добрый вечер… — выдавил из себя лич с едкой вежливостью.

Ян ничего не ответил, смотря на него в ожидании. Он сделал шаг вперёд, уже открыв рот и попытавшись собраться с мыслями, чтобы что-то скахать. Но неожиданно лич взметнул огромные руки и схватил великана за горло. Таситурн взял его за толстые кости и пихнул ногой, но поистине гигантское, подобное горе тело даже не содрогнулось. Лич сдавил хорда, но тот не издавал ни звука, совершенно не двигаясь. Его мышцы и жилы вздулись, длинные пальцы задрожали от силы, с которой он сдавливал руки лича. Людвиг скрипел зубами то ли от ярости, то ли от боли. Вдруг он с леденящим воем вытянул Таситурна из дверного проёма на улицу, поднял вверх и обрушил на землю. Гигант ударился головой и замер на мгновение. В этот же миг лич согнулся, протиснувшись в дом. Ян стоял не в силах ни пошевелиться, ни убежать, беспомощно смотря на приближавшегося ужасного профессора. Людвиг подскочил к нему, схватил за шиворот и поднял над полом, упёревшись черепом в потолок. Его пустые глазницы устремились на карман штанов, и он запустил в него огромные пальцы, вытащив футляр. Ян размахивал ногами, ударяя его в грудь и бешено скалясь, его глаза стали набираться кровью. Лич швырнул путника на пол, сковырнув острым пальцем крышку футляра и захрипев.

— О великие столпы, что же это такое?

В блестящем металле покрытой инеем иглы отражался череп лича, открывшего рот в изумлении. Футляр задрожал в его руках, и из него повалил чёрный дым, сопровождаемый зловещим гулом. Лич вдруг вскричал не своим голосом:

— Как такая вещь оказалась в руках человека?! — в его пустых глазницах блеснуло пламя. — Магия просто сочится из неё! О, я чувствую! Что-то приближается! Я уже чувствую его присутствие!…

В это время Яна обуял непередаваемый ужас. Кровь отлила от его рук, и он чувствовал, как всё тело коченеет. Его выпученые дикие глаза были устремлены сквозь лича, который горящими глазницами смотрел на злополучную иглу. Луна поднималась над домами, освещая тёмную комнату, чёрная дымка и туман наполнили её, а в воздухе появился запах гниения и мёрзлой земли. Пушистый слой льда с треском пополз по полу, окна начали запотевать. Таситурн заскочил внутрь и замер на пороге в исступлении. В тот же миг двери за ним захлопнулись, тряхнув весь дом.

Тем временем за спиной Людвига медленно вздувалась кривая фигура с накинутым на горб грязным балахоном, затем показалось желтушное лицо мерзкого безбородого старика, скошенное в бешеной улыбке. Дрожащая сухая рука легла на плечо профессора, оцепеневшего от холода. Он развернулся, так до сих пор и не закрыв рот от удивления и предвкушения. Старик сверкнул мутными косыми очами, ещё сильнее растянув пасть, полную острых зубов.

— Ку-ку!

Людвиг щёлкнул зубами и захлопнул рот. Тут же два длинных пальца рывком вошли в его пустые глазницы, и портной схватил лича за переносицу, навалившись на него своим огромным телом. Профессор взревел и яростно сжал кулаки, воздух вокруг которых уже набрался магией. Но не успел лич обрушить на старика своё колдовство, как тот одним движением вырвал переносицу из его черепа, оставив гигантскую дыру. Людвиг заревел, закрыв лицо руками и свалившись на колени. Портной тут же резко присел и сорвал балахон с его плеч, схватился за голый позвоночник и с хрустом выдрал его из грудной клетки. На пол посыпались сломанные рёбра, и грузное тело профессора в порваной рясе бездыханно упало на пол.

Портной, лицо которого навеки свело в бессмысленном оскале, выпрямился в полный рост и бросил с пренебрежением позвоночник с черепом на пол. Таситурн, впервые воочию видевший того, кто проклял его спутника, стоял на месте в ступоре, не в силах оторвать от него взгляд.

— Глупый лич думал, что он бессмертен, — покачал головой портной. — Как жаль, что это не так. А то я бы уже давно сам стал личом!

Старик покосился на Яна, сидевшего на полу в оцепенении, будто ожидая какой-то реакции. Но путники уже давно потеряли дар речи.

— Я не дам тебе погибнуть, друг мой, ведь ты носитель моего проклятия! — ещё шире растянул пасть он, смотря на юношу. — А какой толк будет от проклятого, если он умрёт?

Портной отряхнул свои рваные тряпки и согнулся до земли. Светящаяся бело-голубым светом игла звенела и прыгала на полу, как живая. Портной поймал её, бережно положил в футляр и кинул к ногам Яна.

— Надеюсь, ты ещё не забыл, что тебе нужно делать с этой вещью? Принеси её в замок короля Арилидилла, прямо ко мне.

Старик тяжёлыми шагами пошёл к двери, прогибая под собой доски. Он отодвинул хорда от дверей и со скрипом распахнул их. Вместо вечерней улицы там оказалось бесконечное заснеженное пространство, окружённое скалами. Ветер нёс с собой комья снега со льдом, порождая непроглядную белую завесу. Портной сделал шаг в неё, обернувшись на миг.

— Ах да, мне бы не хотелось, чтобы вы сами использовали иглу. Очень не хотелось бы!

Он вошёл в буран, растворившись в нём, и дверь захлопнулась. Видения со свистом улетучились, и в мгновение ока комната погрузилась в мёртвую тишину. Всё пропало: и иней, и буран, и мертвецкий холод. В том числе пропало и то, что осталось от профессора Людвига. Только огромный череп с выломанной переносицей лежал на полу у ног Яна.

На следующее утро Ян проснулся абсолютно опустошённым. Он даже не ужинал в тот день — юноша, не проронив ни слова, завалился спать в своей комнате. Но он, конечно же, не спал, а очень долго и мучительно думал, чувствуя, как у него начинает болеть голова, лицо омрачается, а вокруг впавших глаз вновь появляются злополучные чёрные кольца. Именно с таким лицом он и встал на следующее утро.

После завтрака делать было совершенно нечего. Более того, делать что-либо даже не хотелось. Ян сидел в кресле перед холодным камином, крутясь и ворча, пытаясь скрыться от назойливого солнца, проникавшего в окно и режущего глаза. Наконец, он встал и с силой закрыл тяжёлую занавеску. Серая мешковина хрустнула в его кулаке, и облако пыли взлетело в воздух. Старый карниз устрашающе заскрипел и затрещал, и один край металлической трубы накренился, оторвавшись от потолка. Ян уже закрылся руками и вздрогнул, но шторы, к счастью, не упали. Он протёр глаза и снова с размаха приземлился в кресло, которое тоже испустило густое облако пыли.