По-настоящему выгоды от свободы распространения массовой информации имеют разве что эфирные столичные СМИ, прежде всего каналы и студии телевидения. Но что это за выгоды? «Накладываясь» на все остальные, в том числе на печатные СМИ, их деятельность оказывается вне общей конкуренции. Они соперничают только между собою – в пределах колец. Что придаёт их деятельности черты, не сопоставимые с рынком. – Он превращается в мираж.

Налицо существование трёхъярусной медиа-структуры, своеобразной конусоиды из трёх слоёв или частей, усечённой сверху и перевёрнутой, с наиболее мощной верхней частью. Можно легко представить ситуацию в условиях «нормального» товарного рынка, когда отдельно взятое предприятие, находясь даже в тысячах километров от столиц, успешно конкурирует своей продукцией в своей стране, а то и в зарубежье. В медиа-сфере такого не происходит. За пределами своего слоя СМИ, включая столичные, – по сути вне какого-либо соперничества товарной продукцией, что, впрочем, диктуется не только их «рангом» или интересами потребителей, но и непреложным требованием поставлять всегда продукты интеллектуального творчества и в исполнении конкретно кого-то одного (индивидуума или коллектива). А льготное положение занимают те, кто обладает большей технической и технологической мощью, обеспечивающей силовое «накрытие», проще говоря – затоваривание, и, как следствие, – грубое подавление конкурентов.72 – Понятно, что для такого агрессивного и при том ещё и эффективного воздействия у нижних слоёв перевёрнутой конусоиды нет никакой перспективы.

Здесь надо бы вернуться к вопросу о скрытой агрессии и экспансивности, присущих любому товару. Он, товар, всегда устремлён к потребителю. Неудержимо и «естественно». «Укротить» его, когда в том появляется необходимость, можно только строгими ограничениями в рамках законности и права, что и приходится часто делать на практике, манипулируя оборотоспособностью объектов гражданских прав.

Массовой информации, как товара и предмета рынка, это касается мало. Ведь её свобода гарантируется конституцией. И в данном случае запрету, как это ни странно, подлежат любые ограничения. В том числе не должны применяться и правила по части конкуренции на товарном рынке, которая на его площадках, если он претендует быть цивилизованным, могут выражаться лишь предложением товара на более выгодных и более приемлемых условиях для потребителя.

Стоит ли теперь удивляться, что СМИ, особенно «верхние» в перевёрнутой усечённой конусоиде, не упускают возможности на свой лад «показывать себя» перед «потенциальными» конкурентами, а также довольно часто и – перед потребителями и даже передо всем обществом, постоянно и навязчиво саморекламируясь в неограниченной свободе, – своей и – массовой информации? – Надо полагать, именно через такое нескромное и определённо взятое за границей манерничанье российские СМИ возомнили себя в роли так называемой «четвёртой» власти, между тем как уподобляться трём официальным отечественным властям вовсе неуместно: деятельность каждой из них измеряема, но не отвлечённой «свободностью»; – она ограничена только их властной компетенцией.

Под влиянием исходящей от СМИ саморекламы уже и в обществе медийную сферу нередко воспринимают как не похожую на себя, считая, что ей ничего противостоять не может и не должно и написанный для неё закон регламентирует исключительно её свободу, причём значительно большую, чем у кого бы то ни было и где бы то ни было.

Кажется, не будет большой натяжкой предположение, что именно отсюда берёт начало то благодушное общественное безразличие, благодаря которому многие закреплённые в законе о СМИ нормы очень долго остаются по-настоящему не выверенными и в том виде, при котором праву не позволено быть правом.

К теме о тиражах эти замечания имеют непосредственное отношение.

Вот что читаем в одном из разделов ст.2 закона:

под продукцией средства массовой информации понимается тираж или часть тиража отдельного номера периодического печатного издания, отдельный выпуск радио-, кинохроникальной программы, тираж или часть тиража аудио– или видеозаписи программы…

Если по отношению к печатным изданиям и видеозаписям термин тираж (сам по себе – как множество изготовленных единиц) сомнений не вызывает, то для других «изделий» он явно не подходит. Ибо как можно толковать о множестве, когда предмет берётся в единственном числе? Пусть он даже представлен как предмет из многих составляющих или в дубле. Ведь каждое дублирование, исходя из принятой терминологии, надо понимать вовсе не как «продолжение» тиража, а как – новый тираж. И так ли уж важно и нужно обозначать продукцию тиражом, если и одно изделие, «выделенное» из тиража, тоже есть – продукция?

Вопросов не становится меньше и от чтения следующего раздела той же ст.2:

под распространением продукции средства массовой информации понимается продажа (подписка, доставка, раздача) периодических печатных изданий, аудио– или видеозаписей программ, трансляция радио-, телепрограмм (вещание), демонстрация кинохроникальных программ.

За каскадом перечислений трудно удержаться на простой мысли, что ведь распространение это не что иное как сбыт. Именно в таком значении оно представлено раньше, в ст.1 закона, где говорится о распространении массовой информации – том очень важном процессе на медийном конвейере, который неизбежно должен следовать и, как видно по той же ст.1, следует сразу за производством. За производством не чего-то, а только массовой же, наверное, информации. Вроде как всё на месте. Но стоит перейти в ст.2, и впечатление от установленного порядка улетучивается. Тут распространение предписано уже для продукции средства массовой информации, где

под средством массовой информации понимается… форма периодического распространения массовой информации.

И теперь что же всё-таки надо распространять-сбывать? – Ничего не остаётся как «вбросить» в этот процесс уже «оформленную», то есть «упакованную» массовую информацию, а не только предназначенную для неё «форму» или «упаковку».

Какую бы ценность они собою ни представляли, ценностью самой массовой информации она перевешивается. Она-то, собственно, и есть главное в товаре СМИ, основная ценность, хотя чего-то могут стоить и средства упаковки, форма. Тем более он тоже ведь, как и средства упаковки, – производился на одном и том же конвейере и, значит, представляет – продукцию. И с ним также бы ничего плохого не могло происходить в случае сбыта в неограниченном круге не когда придётся, а – периодически – как тех же средств упаковки… – Иной исполнитель закона о СМИ не прочь бы и согласиться, что дело тут обстоит именно таким образом, а не иначе. Но он обязан поступать по закону и, значит, – вопреки логике. Поскольку в преамбуле закона, в ст.2, процедурного толкования для технологии распространения массовой информации как процесса не дано. Тем самым из массовой информации искусственно изъяли и отбросили прочь её товарность – для продукции признак наисущественнейший. Из-за чего теперь уже оказывается безнадёжно порванной связь с неограниченным кругом – воспреемником той самой массовой информации. – Опять, уже в который раз, его пренебрежительно игнорируют.

Конечно, располагая свободой и пользуясь ею свободно, можно и такое позволить. Но не значит ли всё это, что тут игнорируется и понятие рынка массовой информации? Ведь без этого товара на его площадке ровным счётом ничего не значат ни тиражи, ни распространение. Какие бы казённые формулировки ни закрывали «отсутствия наличия» главного, самого в данном случае существенного предмета, введённого в употребление не по чьей-то прихоти, а – по одному и тому же закону.

Можно понять осторожность, которую в советском периоде надо было проявлять закрытым военным предприятиям, обозначая выпускавшиеся на них транспортёры, гаубицы или танки «гражданскими» теплицами или сковородками. Но даже в таких отчаянных обстоятельствах («раскрываемое» предстояло так упрятывать от общества, чтобы никто не замечал его тотального антиизобилия в розничной продаже) не принято было под продукцией понимать её количество (тиражи). Это были именно теплицы и сковородки – изделия. Работавшие на таких предприятиях, когда они давали подписку о неразглашении тайны, даже бывали инструктируемы, что в семье или в других подобающих случаях о профильности участков, цехов и т. д. – мест их работы – им нужно говорить («раскрываться») как о производствах товаров народного потребления. «Помнили» – о потребителе! – А чего же теперь, после величайшего игрища антинародного и уже сломанного государства в прятки с народом всем нам понадобилось обозначать не что-то из тайного или полутайного ряда, а – удостоенную гарантии свободы массовую информацию, то есть – продукцию самую что ни на есть открытую для всех, – обозначать другим, совершенно не подходящим для неё понятием – тиражом? Ведь у него по отношению к понятию массовой информации и смысл-то вовсе не предметный, не субъектный, а только – предикативный. Достойно ли называть это цивилизованным правотворчеством?