— Я очень виновата, — каялась Акери, лёжа на трёх связанных жердинах. — Я испугалась. Испугалась, когда провалилась. Я не смогла собрать силу Ису для удара…

— Не нуди! — взмолилась Гранка, что тащила носилки спереди. — Живы и ладно.

— Нет, а потом-то чего не ударила? — придиралась Ракна, что несла их сзади.

— Машку услышала, — пояснила Акери. — Поняла, что можно сберечь оставшуюся силу. Сегодня всё небо в облаках.

— И что?

— Не могу восполнить запас силы. Я не вижу жемчужных чертогов Ису…

— Не начинай! — хором возопили Бинка с Юлькой.

И расхохотались счастливые, что опять выкрутились. Да живут себе дальше назло всем.

Вскоре они вышли из леса и оказались на берегу реки, за которой начиналось подножие огромной горы. Река была широкой и бурной, но Акери виновато сообщила, что переправа неизбежна. Хотя свет обеих лун по обе стороны неба и пробивается сквозь тучи, однако ночь есть ночь. Хищники активизируются и всё такое. Судя по тревожным оглядкам и угрожающему хрюканью Машки, она права. Однако и переправляться через это безобразие было категорическим самоубийством. Но медведица с ними не согласилась. Не растрачивая себя на дискуссии, она здорово уменьшилась и легла на брюхо. На широкую спину водрузили носилки и усадили Юльку, как самую дохлую. Машка осторожно поднялась и слегка подросла. Подхватила Бинку, взгромоздила туда же на спину. Добавила все рюкзаки и ещё выросла. Остальные посмотрели на растолстевшие хвосты и поняли: после такого захвата новых потерпевших со сломанными рёбрами прибудет.

Машка с ними согласилась и ещё наддала. Наруга с тоской подняла голову и осмотрела примерно шестиметровую тушу, на которую предстояло совершить восхождение. Сверху свесилась рыжая лохматая голова и растерянно заморгала на подруг.

— Рюкзаки держи, тетеря! — скомандовала из поднебесья Бинка, и голова пропала.

Ракна небрежно хмыкнула и полезла наверх по необъятной лапе, цепляясь за шерсть. Один из хвостов в нетерпении помог ей, подпихнув под задницу. И чуть не свалил на землю, после чего оставил всякую благотворительность. В отличие от хвостов, на туше Машки шерсть оказалась чем-то смазанной. Какой-то жирной дрянью. Цепляться за неё, было сродни попытке удержать в воде скользкую рыбину. Конечно, медведица могла и поумерить прыть в вопросах перемены облика. Но все понимали: она боится уронить носилки с отнюдь не ровной спины. К Ари она явно благоволила, ну а прочие как-нибудь перетопчутся без ласки. Обойдутся собственными силами, даром, что ли вымахали такими коровищами — ругалась Ракна, штурмуя лохматую гору. С грехом пополам они преодолели и это — Шатхия, как всегда, первой.

Реку ещё больше выросшая медведица не переплыла, а перешла. Все усилия реки своротить перегородившую её глыбу, пропали даром. Машка преспокойно добралась до другого берега, где произошла высадка. В обратном порядке, с той лишь разницей, что вниз четыре альпинистки практически скатились по хвостам. Подножие горы заросло более скромными деревьями, чем те гиганты, среди которых они кочевали прежде. Больше среди них встречалось и проплешин. Они забрались поглубже в заросли и развели, наконец-то, настоящий костёр. Тотчас к нему принеслись три каких-то упыря, отдалённо напоминающих кенгуру. Правда, на задних лапах они не прыгали, а бегали. К тому же не имели шеи, поэтому вращались у них не головы, а торчащие на макушке глаза — все четыре. Радостно каркая, они вылетели к поляне и тут же дёрнули прочь.

Бинка, наплевав на усталость, с энтузиазмом взялась за похлёбку — у них осталось достаточно ферментированного мяса на несколько дней, проведённых в скромности. Или в постоянной гонке на выживание с тубами во рту. Готовила Бинка знатно — пальчики оближешь даже при убогом запасе специй и отсутствии свежей зелени. С местной, естественно экспериментировать не тянуло. Если тут такая фауна, страшно представить себе возможности флоры. Шатхия с Ракной произвели ревизию боезапаса и прослезились. Большую его часть пришлось оставить в челноке — не роботы таскать на себе всякое железо, пусть из современных облегчённых сплавов. Поднять его они могли, а вот бегать с таким грузом пупок надорвёшь. Правда, они пока редко использовали пришпандоренные к РП гранатомёты. Берегли на чёрный день, который все глаза проглядел, ожидая новое мясо для заклания. Словом, вооружение не радовало.

Слегка ожившая Акери лежала неподвижно и — судя по одухотворённой мордахе — готовилась к чему-то возвышенно-мистическому. За рекой всё активней разворачивалась ночная жизнь, демонстрируя возможности разномастных глоток. Машка поглядывала туда с завистью: толи успела проголодаться, толи её тянуло на подвиги. Наруга предложила ей прогуляться, если зудит, но медведица отказалась. Она улеглась, заняв собой почти всю поляну, и задумчиво пялилась на огонь — совершенно его не боялась. Эта планета не уставала удивлять своими антиприродными замашками. И оба её кошмарных спутника ни в чём не уступали той, вокруг которой вертелись, устроив чехарду с орбитами. Хотя отсюда с безопасного расстояния они смотрелись шикарно. Да и ночное освещение обеспечивали выше всех похвал даже в условиях сплошной облачности, как сегодня.

Поев, Наруга решила немного поговорить по душам с их желтоглазой палочкой-выручалочкой. Перед ужином Акери осторожно перевернули на спину, и теперь она упорно, напряжённо пялилась на тучи. Наруга улеглась рядом в довольно густую траву и спросила:

— Ты чего-то ждешь?

Акери ответила не сразу. Наморщила лобик, словно перебирала в уме доступные для её разумения слова. Шевелила губами, вздыхала. Потом изрекла очередную муть:

— Жемчужные чертоги Ису далеко.

Наруга уже поняла, что под этой богиней она подразумевает луну далёкой планеты Кунитаоши. Поэтому вполне резонно заметила:

— Естественно, раз ты так далеко от них забралась. Но, мне вот интересно: это помешает тебе аккумулировать твою энергию? То есть, восстановить твою силу. Эти луны не подойдут? Я понимаю, что они для тебя чужие…

— Такие же, — внезапно оборвала её Акери. — Тот же источник силы.

— Вот как? Так в чём проблема. Почему у тебя такой вид, будто тебя обокрали?

— Здесь всё чужое, — вздохнула Акери, продолжая неотрывно пялиться в небо. — И всё то же. Только на свой лад. Я будто живая и мёртвая одновременно. Бабушка мне предсказала, что однажды я сильно изменюсь. Провалюсь в себя и вырвусь обратно совсем другой. Много потеряю, но стану этому радоваться. Я думала, что это уже случилось.