— Мэри, ты, случайно не оборотень?

Медведица повернулась к ней и посмотрела, как на идиотку. Обиженно шмыгнула носом, щёлкнула кончиком хвоста у самых пяток обидчицы и снова уткнулась носом в ствол.

— Она медведица, — подтвердил Гетбер. — А я то, что люди называют оборотнем. Хотя на самом деле мы являемся иной формой материи.

— Иной? Ты хочешь сказать, что какой-то альтернативной биологической формой?

— Может, так. А может, и альтернативной химической.

— Как же вы можете быть химической формой материи, если ты, к примеру, единый неделимый организм. Вот ты стоишь передо мной: целостная, взаимосвязанная и устойчивая система. Если я правильно помню, чему меня учили в лицее.

— Меня тоже этому учили, — как-то отстранённо прогудел Гетбер. — Но в нашем случае устойчивость перестала быть одним из непременных условий этой системы. Мы способны возникать и распадаться на молекулярном уровне. Но, распадаясь, мы не перестаём быть живыми на свой лад. Мы возникаем в ином виде. А это больше похоже на химический субстратный синтез мёртвого химического вещества. Прости, но я не учёный. Я военный. Мы все военные. Вот наш Кобер — химик. Был когда-то химиком. Он попытался объяснить нам то, что хоть как-то можно объяснить.

— Час от часу не легче, — пробормотала под нос Наруга.

— Мы привыкли, — заметил Гетбер.

— Надеюсь, и мы привыкнем, — даже не пыталась осмыслить услышанное Наруга. — Во всяком случае, теперь мне понятно, как Акери умудрилась просочиться в древесину. С вами такое случалось?

— Нет. Мы можем, как ты сказала, просочиться только в животное. В дерево… нам в голову не приходило. Да и повода не было. Это бессмысленно.

— Ну да: не побегать, не попрыгать. С тоски сдохнешь, торчать вот так на одном месте. Теперь я, кажется, поняла. Вы… э-э… просачиваетесь в медведей. И становитесь… А чем вы становитесь? Медведями? Или они становятся вами? И откуда у меня такое чувство, что всё это сплошной бред?

— Почему? Прогпилот или обычный пилот в челноке тебе не кажется бредом.

— Всё! — вскинула руки Наруга, окончательно уразумев. — Пилот в живом челноке. Хоть что-то встало на место. Кстати, а сам медведь в это время совсем отключается?

— Нет. Если конкретная ситуация требует его собственных инстинктов, навыков и опыта, управление передаётся ему. Это их планета.

— И как вы подбираете себе транспортные средства? — оживилась Наруга, придирчиво разглядывая Машку уже с иной позиции.

Та покосилась на неё вытаращенным глазом и чуток попятилась в сторонку.

— Исходя из личных симпатий, — на полном серьёзе ответил берр. — Как женщин или хобби. Это происходит само собой.

— Мэри, ты меня любишь? — пошла в наступление Наруга.

Успела сделать несколько шагов к трёхметровой медведице, когда та шарахнулась от неё, как от чумной. Обиженно квакнула несколько ругательств, развернулась и потопала в обход дерева.

— Она меня не любит, — констатировала Наруга, посмотрела на костры и спросила: — Один из тех здоровяков твой партнёр?

— Мы называем их дублями, — обернулся туда же Гетбер.

Тут же один из медведей приподнял голову. Посмотрел в их сторону и снова уронил её на песок.

— Им бесполезно придумывать имена, — продолжил берр. — Не желают на них откликаться. Они считают нас своей частью, как лапы или хвосты. Поэтому присваивают себе наши имена.

— Не путаетесь? — хмыкнула Наруга.

— Потому и называем их дублями. Дубль-Гет. Дубль-Риг. Ты не устала?

— Торчать под этим деревом? — уточнила Наруга. — Не сказала бы. К тому же ты мне здорово помог хоть немного разобраться в ситуации. У меня пока мозги набекрень, как говорит наша Бинка. А я не привыкла чувствовать себя дурой ни в биологической форме, ни в химической. Впрочем, чайку бы я выпила. Вы, случайно, круассанов не прихватили? — слегка помечтала она, беря курс на костры.

— Круассаны отлично делает одна женщина из твоего поместья, — порадовал её берр, шагая рядом. — Очнулись твои подруги.

Наруга глянула на их игольчатый могильник и сорвалась с места. Понеслась навстречу выползающей оттуда Гранке. Пока добежала, наружу выбралась и Бинка. Две голые воровки с недоумением разглядывали тёплую компанию у костров — себя, наверно, уже разглядели во всех ракурсах. Гранка хмурилась и явно что-то напряжённо обдумывала. Бинка кокетливо перекинула на грудь волосы и что-то из них плела. Юлька вслед за ними не вышла: или стеснялась наготы, или пока не пришла в себя. Оказалось, что малышка дрыхнет, как ни в чём не бывало. А воровки очнулись практически одновременно. Произвели разведку и убедились, что остальные живы-здоровы. К тому же спокойны и веселы — особенно эта лахудра Ракна.

Наруга не знала: зависит жизнь Юльки от места расположения клонированного тела или нет? Можно ли её вытащить наружу и уложить рядом с кострами? Или эта самодеятельность вылезет девчонке боком. Она обернулась к беррам и позвала… Рига. Сама не поняла, почему его имя сорвалось с языка, когда душа звала Гета. Берр примчался на зов, выслушал её сомнения и успокоил, дескать, теперь, когда девочка просто спит, она в порядке. Риг протиснулся внутрь кольца игл. Поднял на руки Юльку и передал подругам. Затем вылез, снова подхватил Рыжую и понёс к кострам, откуда уже торопились Шатхия с Ракной. Они снова собрались вместе — оставалось дождаться Акери.