Тут же несчастную грубо засунули в коробку, отвезли в джунгли и там выбросили, убивать побоялись. Так она здесь и живёт, на птичек охотится, а хвост так раздвоился, что их вообще стало два. Лали грустно вздохнула, развернулась и продемонстрировала причину гонений — два длиннющих гибких отростка.

Василиса опасливо спросила:

— А ты действительно собиралась хозяйку есть?

— Даже в мыслях не было. Она хорошая. Была. Я вообще не знала, в кого превратилась. А здесь уже с разными местными пообщалась — они и рассказали. А ещё, оказывается, если я через только что умершего перепрыгну — он оживёт. Вот.

— И многих уже воскресила?

Лали смутилась и с детской непосредственностью созналась:

— Пока не получается. Я птичек пробовала — придушу, и прыгаю. Не оживают. Я и этого, — она презрительно кивнула на зверька, пытающегося распутать завязки рюкзака, — для этого же ловила, я вообще такое мохнатое не ем.

Василиса успела в последний момент подхватить и рюкзак, который неблагодарный спасённый почти столкнул со скамьи, и самого незадачливого воришку. При ближайшем рассмотрении тот оказался похож на немного странного, жирненького енота. Пытаясь понять, кого же они спасли от беспощадного оживления, девушка вдруг вспомнила красочную вывеску японского ресторанчика рядом с домом:

— Ну, конечно, Тануки! Так вот ты какой!

Зверёк, обрадованный тем, что его опознали, начал ластиться к Василисе и Ликси, не забывая опасливо поглядывать на Лали, и смешно сопеть. Девушка задумалась: и что теперь с этой свитой делать? Не бросишь же их здесь…

Вспомнив, как решительно енот пытался залезть в рюкзак, она решила, что сначала нужно всех накормить. Лали с невероятной скоростью расправилась и с мясом, и с сыром с бутербродов, а пока ещё безымянный покровитель питейных заведений, сидя на толстой попке, с удовольствием доел хлеб с маслом, деликатно держа его крошечными пальчиками.

Василиса немного понаблюдала за идиллической картиной и решение, как она и надеялась, пришло само. Погладив Лали, она ласково спросила:

— Пойдёшь со мной?

Та испуганно затрясла головой:

— Нет, ни за что! Меня там или убьют, или вообще съедят!

— А если в такое место, где кошек не едят?

— У тебя там дом есть?

— Вот дома пока нет, зато есть хорошие друзья, у которых…

— У друзей — не хочу, они и передумать могут, раз — и на сковородку. Вот когда дом будет — тогда и позовёшь. Она вот позовёт, — и кошка кивнула на Ликси.

Василиса с облегчением кивнула, подхватила свои вещи и Тануки, и кивнула хранительнице:

— Пошли это недоразумение пристраивать.

Ликси начала причитать:

— Куда пошли-то? Зачем? Бабушка ведь в Лисс велела, сразу же, без задержки…

Но девушка была непреклонна:

— Мы на секундочку, только к дядьке Мирону его закинем, в трактире таким самое место, и сразу же — в Лисс, алые паруса ждать.

Она с некоторым сомнением посмотрела на призрачное колечко, потёрла его, ощутив прохладу металла, и скомандовала:

— К Мирону, в трактир «У Горыныча».

В этот раз ни темноты, ни головокружения не было — Василиса просто сделала шаг и оказалась перед знакомым крыльцом.

Трактирщик, как будто почувствовав её приближение, с грохотом распахнул дверь и сгрёб девушку в медвежьи объятья. Василиса слабо пискнула и приготовилась проститься с жизнью, но её спасла тётка Анисья — с грохотом бросив на ступени пустую бадью, она хлестнула мужа снятым с плеча полотенцем и грозно приказала:

— А ну, отпусти девушку, охальник старый. Только бы тебе девок тискать…

Подойдя к Василисе, тётка Анисья приобняла её и ласково, но настойчиво стала подталкивать к дому, приговаривая:

— И что нам знать не дала, что будешь? А у меня и еды-то никакой нет, стыдоба просто, гостью принять не сможем.

Пока девушка, смеясь, объясняла, что не голодна, и вообще — только на минуту заскочила, Тануки вывернулся у неё из рук и шмыгнул в приоткрытую дверь. Тётка Анисья ойкнула от неожиданности, а её муж насторожился и рванул за незванным гостем. Когда они вошли в трактир, енотик уже сидел на столе, а дядька Михей с умильным выражение лица протягивал ему пирожок. Обернувшись к Василисе, огромный мужик спросил с восхищённой улыбкой и детским восторгом:

— Это — Тануки? Настоящий? Твой?

Василиса разломила пирожок пополам, одну часть отдала подопечному, от второй стала откусывать сама, попутно объясняя:

— Теперь вроде бы мой, мы его от страшной кошки спасли. Настоящий или нет — не знаю, но очень похож. Только думаю, что он ещё совсем маленький, я, собственно, для этого и пришла — узнать, не возьмёте вы его к себе.

Трактирщик даже потерял дар речи, и только открывал и закрывал рот. Наконец он пришёл в себя и неуверенно спросил: