Влад помог Ройсу встать, бес быстро отдернул руку, словно обжегся о пальцы Войцека, но тот уже отвернулся, принялся выплетать новое боевое заклинание, странно жестикулируя – обычный человек, вздумай он повторить, переломал бы себе все пальцы. Но рассматривать темную фигуру Влада, озаренную магическими искрами, не было времени. Вокруг уже шла битва.

В воздухе пахло пожаром, пахло сухим деревом, сдающимся под напором голодного огня, хотя Дворец и был создан из черного камня – возможно, этот запах подрисовала память Дира. Пахло удушливо – гарью, это точно. Той самой гарью, которая бывает, когда горит кто-то живой.

Гвардейцы сражались отчаянно и не тратя времени и дыхания на бесполезные крики, хотя кричать хотелось – безнадежно, дико, как витавшие над их головами существа. Гвардия знала, что помощь не придет, потому схватывалась с чудовищами так дико, что сбивалась с противником в единый черный клубок. Звенела сталь. Та, что похуже, ломалась о твердые как гранит когти с хрустом, со звоном разбивающегося горного хрусталя – этот чистый звук пугал больше отвратительного визга, разлившегося в небе. Звучали выстрелы, но редко – боялись попасть в своих в творящемся вокруг хаосе, хоть и светло было от зарниц пожара. Битва пьянила голову и чернила глаза – и уже не понять было, где свои, а где враг.

Дир принял на меч тяжелый удар, увидел напротив брызжущую слюной пасть, метнулся вниз, атаковал коротким кинжалом, спрятанным в рукаве, в грудь. Ума у противника явно было немного, зато сил – предостаточно. Дир тихо захрипел, ощутив тяжесть навалившегося сверху тела, пахнущего зверем. Наконец вывернулся из-под мертвой туши, метнулся в сторону, ударил по крыльям-обрубкам другого существа, наседающего на гвардейца рядом. Тот, воспользовавшись полным боли воплем твари, перерубил ей горло и раскроил грудь парой сильных ударов. Дира залило кровью, неприятно липнущей на лицо, склеивающей волосы и выжигающей веки, когда он пытался проморгаться. На него налетел кто-то еще…

Широкое огненное заклинание Влада, спущенное с цепи, врезалось в подлетающих еще противников, как огненный хлыст. Пахнуло горелым мясом и жженой шерстью…

А потом с неба пал ангел.

Стоило Каре узнать, где стоит Гвардия и где произошло нападение, а потом, не потратив много времени, сопоставить, она попыталась броситься на помощь своим. Не смогла – кто-то из демонов схватил ее за руку так сильно, что та заныла. Кара рыкнула что-то неразборчиво прямо в искаженное страхом молодое лицо аристократа, но тот не отступил, только вцепился крепче в ее запястье; командор даже без мимолетной досады подумала, что останутся синяки.

– Пшел с дороги, – зло выплюнула она, нисколько не церемонясь, дернула плечом, надеялась высвободиться. Когда и это не помогло, схватилась за рукоять одного из двух мечей, висевших у нее на поясе, мрачно выскалилась на молодого Высшего сквозь густой дым – тлеющая сигарета до сих пор была зажата меж зубов.

– Они уже мертвы, – панически подвизгивая, выдавил Высший, косясь на зарево, отлично видное из окна. – Они уже мертвы, а мы-то живы, ты должна защищать нас! Нас, а не эту бешеную свору!..

Кара брезгливо поморщилась, глядя на пальцы, окружающие ее запястье. Она бы теплее смотрела и на отвратительную сороконожку, шевелящую всеми своими отростками, чем на эти тонкие белые пальцы с аккуратно подпиленными ногтями, никогда не смыкавшиеся на рукояти меча.

– Ты прав, мальчик, – понизив голос до хриплого шепота, сказала Кара и заглянула ему в глаза. – Они – мои, и я сдохну за них. Они заслуживают лучшего, чем умереть за кого-то вроде тебя. Они – моя свора, а ты только кровь под моими ногтями, ясно тебе или нет?

Он отпрянул, как-то по-комически нелепо глядя на Кару широко распахнутыми глазами, почти разинув рот в гротескном удивлении. Он не мог поверить, а командор выдыхала, чуть рыча, слова напополам с сигаретным дымом.

– Эти бешеные ублюдки, которых вы презираете, лучше тебя, парень, искреннее, честнее и сильнее, и я отдам за них свою жизнь не раздумывая. И это почему-то они, черт возьми, сейчас горят заживо, а должен – и я сейчас хочу, чтобы это было так! – должен гореть ты, сын своего отца! А сейчас – пшел с дороги! – рявкнула она, выхватывая револьвер, с щелчком взводя курок и безошибочно направляя его в лоб онемевшему Высшему. – Не зли меня, парень…

Никто из Высших не проронил ни слова, ни раньше, ни теперь, когда Кара резко развернулась на каблуках и стрелой метнулась к окну, плечом выбивая стекло. Осколки брызнули наружу вместе с ней.

Демоны метнулись к краю следом, но услышали только шум раскрывшихся крыльев.

Она упала сверху, точным и сильным ударом ноги отпихнула с дороги какую-то непонятную тварь – заехала ей по роже тяжелым ботинком, подбитым железом, выломала крепкие клыки, пачкая мысок в густой кровавой слюне. Тварь шепеляво взвыла, но Кара взмахнула легким мечом, подобно мачете, отмахнула голову, отбросила в сторону искалеченный труп.