— А помнишь, я тебя, словно «тачку», за ноги по этому лугу таскала? — спросила я, наблюдая за облаками.

— Когда ты мной землю вспахивала? Конечно, помню. Особенно помнятся мои руки, угодившие в коровью кучу, — пробормотала подруга. — А ты помнишь, как мы Пашку на речку взяли? Якобы на льду покататься?

— О, господи! Помню! — я снова рассмеялась, но теперь Нинка поддержала меня заливистым смехом.

Это был отвратительный день. Теперь вспоминая тот поход, я улыбаюсь, но тогда забавного было мало. Пашке было пять. Карапуз напросился с нами на речку, а точнее, дедушка приказал взять его с собой. После нескольких часов катаний, мы решили вернуться домой — через дворы, чтобы сократить путь. Перекидывая мальца через высокий забор, я и предположить не могла, что тот зацепиться дубленкой. Вот смеху было. Особенно сильно хохотала Нина, провоцируя Пашку на аналогичную реакцию. Встав под ним, я призывала его опереться мне на плечи и соскочить с деревянного копья, но лишь почувствовала, как по моей шапке покатились дымящиеся струи. Он обмочился! Прямо на меня! Да еще имел совесть хохотать! Мне было одиннадцать, но даже тогда меня пробило на отборные ругательства. Я ушла, оставив обоссанное чучело пугать ворон. Дедушка вернулся за ним, чуть позже. Мне тогда сильно досталось. Что ж, только сейчас я понимаю почему была поругана.

— А когда мы домашнее вино нашли в трехлитровой банке? — продолжала Нина. — Целый погреб с банками!

— Ага. И с натянутыми на них резиновыми перчатками. Целы погреб рук!

— Да уж, — усмехнулась она. — Вино мы испробовали, а вот надеть обратно перчатку уже не смогли.

— А дедушка нашел нас только под утро.

— В бане.

— На полу.

— И с красными от вина губами.

— А потом ходили с красными от ремня жопами…

Теплые воспоминания сменились грустью. Как же быстро летит это время. Стоит тебе лишь на мгновение забыться, как уже пора прятать куклы на пыльные чердак, переставать верить в эльфов, снимать подорожник с колен, прощаться с детством, вставать в оборонительную позу и быть готовой встретиться лицом к лицу с реальностью. С реальностью, которая не церемониться.

— Интересно, Федор видит нас сейчас? — спросила Нина, с грустью смотря на небо.

В горле собрался комок горечи. Пазухи носы заныли от боли.

— Эй, дед Федор, вы слышите нас? — разоралась подруга. — Если я узнаю, кто сделал это преступление, то откручу ему голову! В огороде закопаю! На куски порву! Можете на меня надеяться! Я не подведу! — она закашлялась. — Как там в Раю, дед Федя? Мошкара не кусает? Рыба клюет?

Мне стало совестно. Больно. Казалось, все внутренности обмотало колючей проволокой. Эту боль нельзя сравнить с обычной. Она ни на что не похожа.

Даже моя подруга была готова расквитаться с убийцей дедушки, а я продолжала бесстыдно молчать, позволяя ему свободно расхаживать по улицам и творить самосуд. Я развязала ему руки и, с каждым днем, я все больше ненавижу себя за это.

— Златка, — тихо позвала Нина и приподнялась на локти. — Почему ты до сих пор молчишь о том дне? Прошло достаточно времени, ты можешь мне открыться и…

— Нет, — обрубила я. — Не могу. Я ничего не помню.

— Вообще ничего?

— А какой мне смысл молчать? — выдавила я, всеми силами сдерживая слезы.

Поджав губы, Нинка снова упала на траву. Она сомневалась. Не понимала меня. Я вижу это. Чувствую. Но как я могу рассказать ей, если на эту тему наложен жесткий запрет? Никак.

Молчание — стало для меня самым суровым наказанием.

— Эх, как целоваться хочется, — с загадочной улыбкой на лице, сказала Нина. Это был отличный повод сменить тему. Расслабиться. Подумать о хорошем. — Цветкова, тебя целовали когда-нибудь? Хотя, я и так знаю, что — нет.

Ее заявление тонкой иголочкой кольнуло между ребер.

— Не совсем так, — воодушевилась я. — Вчера меня поцеловали. А точнее, я поцеловала.

Подруга подскочила на колени и нависла надо мной, округлив свои огромные глаза.

— Брешешь!

— А вот и нет, — по-хитрому улыбнулась я.

— С кем?! Кто этот загадочный слюнявчик? Соколов?! Нет, это точно Соколов! Он? Он?!

Мои щеки залились румянцем. Поджав губы, я коротко кивнула.

Раскрыв рот, Нина, как следует, набрала воздуха в легкие.

— Дьявол меня побери! Вот это вы лихо! Ну и как, понравилось?

— Да, — смущалась я, — кажется.

— Фантики…

Странно, но подруга выглядела радостнее меня. Я ожидала любой ее реакции, но эта, меня приятно удивила. Он хлопала густыми ресницами так часто, будто хотела взлететь. Всего лишь один малюсенький поцелуй осчастливил несколько человек. Чудеса.

— И когда это вы с Сашком успели помириться? М? А когда он тебя целовал у Рыбина разрешения не спрашивал?

Я поперхнулась.

— Причем здесь Саша? — слишком эмоционально возмутилась я. — Я говорила про Сему.

Улыбка спала с лица Нина. Она содрогнулась, словно получила удар под дых и перестала моргать.

— Сема? — одними губами повторила она. Казалось, девочка пыталась убедить саму себя, что не ослышалась. — Что ж, здорово…

Я вскинула бровями.

— Что-то не так?

— Нет, нет. Все нормально.

— Ненормально, Нина. Я же вижу, что ненормально.

— Нет, — девочка в неверия затрясла головой и приподнялась на ноги. — Прости, Златка, но я пойду. Мне идти нужно. Я совсем забыла, что должна была помочь в огороде. Моим родителям нужна помощь.