— Я не знаю, продержусь ли я до завтрашнего утра, — ровно заметил Коул.

— Мы не можем просто вывести Лайзу здесь! Как только она выйдет, люди, которые её увидят…

Это произошло быстро, как выдох. Прохожие снаружи замерли, где стояли, и повернулись к нашему мобилю — с синхронностью команды по плаванию.

О боги…

Коул, не моргая, смотрел в сумрак снаружи.

— Они же даже меня не видят, — прошептала я трясущимися губами.

В следующий миг те, кем не завладела тварь, заметили одержимых и с криком побежали прочь, и толпа на площади разделилась пополам: одна половина — те, кто убегали, сломя голову, вторая — те, кто обступили мобиль плотным кольцом. И последних было не меньше двадцати.

Похоже, терпение стража окончательно иссякло.

Первый же удар одного из одержимых пробил заднее стекло, и рука с окровавленными костяшками зашарила по салону, стремясь дотянуться до моих волос.

— Эш, жми! — крикнул Коул.

Брат до отказа отдавил педаль. Когда мобиль рванул вперёд, рука исчезла, и я зажмурилась. Удар, толчок, ещё один… Я пыталась не думать о тех, кого мы сбиваем, пробиваясь к долгожданному концу этого кошмара.

Последние. Последние жертвы, и всё закончится.

— Эш, тормози у преграды. Оставайся в мобиле. — Фейри повернулся ко мне: лицо его было ещё мрачнее обычного. — Лайза, как только остановимся, выпрыгивай и беги. Я за тобой.

Колёса завизжали, когда Эш ударил по тормозам, одновременно выворачивая руль; мобиль развернуло, почти впечатав в заградительные столбы. Я лихорадочно надавила на кнопку открытия дверцы, заранее выбросив вперёд руку с вспыхнувшей печатью — и первый же одержимый, преградивший мне выход, получил в грудь чёрный сгусток проклятия и улетел назад, стукнувшись затылком о брусчатку.

— Вперёд, быстро! — Коул, вдруг оказавшись рядом с моей дверцей — фонари просвечивали сквозь него, — рывком выдернул меня наружу и потащил к пирсам.

Даже не успела попрощаться с Эшем, как следует…

Я бежала за фейри, выворачивая голову, на ходу кидая проклятия в одержимых, уже подбиравшихся к нам. Среди одинаково бесстрастных лиц мелькнуло одно знакомое — под льняной кепкой, принадлежавшее сухонькому старичку в штанах с подтяжками. Я опознала того самого общительного соседа, что заходил к нам вчера, но теперь вместо тросточки он сжимал в руках перочинный нож, и стальное лезвие играло яркими бликами под белым светом фонарей. Я знала, что он уже мёртв, однако рука всё равно не поднялась запустить в него проклятие посерьёзнее; так что я ограничилась штукой, которая сбила его с ног, и отвернулась, взглянув вперёд.

Спазм сжал и без того пересохшее горло.

Пара десятков случайных прохожих встала между нами и ближайшей лодкой. Сверля моё лицо чёрными глазами стража времени.

Ему плевать на последствия того, что здесь происходит. На все те жизни, которые не продолжатся по его вине. Я во второй раз избежала предначертанной мне смерти, и он решил покончить со мной — неважно, какой ценой.

Нет, так нам не пробиться.

Я не знала, хватит ли у меня сил на массовое проклятие, но выбора у меня не было.

— Дархадас, — вытянув руку, хрипло выдохнула я, — неутрэле…

Неясный шум сзади заставил меня запнуться, но не прерваться.

— …йед годэо!

Чёрное сияние прокатилось волной, расшвыряв одержимых в стороны, скинув некоторых с набережной в тёмную воду. Я позволила себе обернуться — чтобы увидеть старичка-соседа, лежавшего футах в десяти от меня, лицом вниз: я опознала его лишь по валявшейся рядом кепке. Так близко? Если учесть, что моё проклятие должно было отшвырнуть его как раз на эти десять футов…

И тут я опустила взгляд.

Когда я увидела у своих ног Эша, с пятном, расползавшимся по чёрной футболке вокруг рукояти перочинного ножа, то подумала, что брежу.

— Нет, — прошептала я. — Нет, ты… ты должен был оставаться в мобиле, ты…

Брат смотрел на меня. От уголка бледных губ наискось стекал тёмный багрянец, пока рукоять ножа, который предназначался мне, вздрагивала вместе с его попытками вдохнуть. Старик хотел ударить меня в спину, а Эш всё же вышел вслед за нами, увидел это и…

Эш судорожно дёрнулся. Ещё один раз.

А потом затих.

Я стояла под неподвижным синим взглядом, не в силах крикнуть, не в силах двигаться, не в силах даже нагнуться к нему. Да и зачем? Это ведь не может быть правдой.

Наверное, я всё ещё сплю. С тех пор, как меня вырубил Питер. Или ещё раньше.

— Идём! — Коул отчаянно дёрнул меня за руку. — Ему уже не помочь!

Идти… куда? Для чего? Одержимые скоро встанут, и если это сон, я проснусь, когда меня убьют. Лучше проснуться от кошмара, чем продлевать его.