– Может, хватит поучать меня? Если хочешь, я могу немедленно покинуть твой дом. Жалею, что не сделал этого раньше. Мне было тошно смотреть, как профессор Табори угодничает перед этими подонками.

– Меннель не был подонком.

– Все равно. Мне он был просто противен.

– Прежде ты этого не говорил.

– Потому что ты не спрашивал. Настолько тебя очаровал этот неофашист. А он был им. Я ведь тоже с ним побеседовал. Я почему-то считал, что человек, отсидев четыре года в Бухенвальде, никогда не забудет это время. Но я ошибся: ты все забыл. Все на свете. Или не хочешь помнить.

– Я ничего не забыл, - проворчал Табори, мрачнея.
– Виктор Меннель за Бухенвальд не отвечает.

– Возможно. Но я видел все это. Был там на экскурсии. И не требуй от меня, чтобы я заискивал перед твоими дорогими гостями!

– Никто не заставляет тебя заискивать перед кем-то. Но твои вульгарные замечания отвратительны.

– А мне было отвратительно зрелище фабрики смерти. Так что не учи меня этикету.

В это время в гостиную вошла Лиза, и они прекратили разговор.

– Бланка попросила меня похозяйничать у вас сегодня. Я пришла. Хотите кофе?

– Спасибо, но, пожалуй, попозже, - попросил Табори.
– Как она себя чувствует?

– Ей лучше, однако серьезное обследование у хорошего врача ей не повредило бы, - сказала Лиза. Поняв по мрачному виду Казмера, что он опять поругался с Матэ, она не удержалась:

– Что с тобой? Ты будто в воду опущенный!

– Да вот дядюшке не нравится, что я нелюбезен с его доктором Ху-Хубером...

– Мой племянничек любит преувеличивать, - примирительным тоном заметил Табори. Скрипнула садовая калитка. По тропинке медленной, тяжелой поступью приближался Оскар Шалго со своей неизменной дымящейся сигарой во рту, в потрепанной соломенной шляпе, надежно укрывавшей от солнца его круглое лицо.

"Тебя только не хватало, - раздраженно подумал профессор.
– Святая троица в сборе. Ну, держись, Табори!"

– Слава всевышнему!
– крикнул ему толстяк.
– Наконец-то тучи покинули твое чело.

– Чело?

– Ну да, оно же было мрачное, как дождливое небо, - подтвердил Шалго и перевел взгляд на Табори-младшего.
– Привет, Казмер. Давно вернулся?

– Сегодня утром, - ответил Казмер.

– Забавно. Как же это я не расслышал знакомый рев мотора?

Шалго добрался до стола и завладел коньячной бутылкой.

– Я оставил машину внизу, на станции обслуживания, - объяснил Казмер. Возьмите чистую рюмку в серванте.

– Ты предлагаешь мне выпить? Что ж, не возражаю.

– Только не увлекайся, пожалуйста!
– предостерегла его Лиза.
– Сегодня ты уже выполнил норму.

Шалго некоторое время разглядывал рюмку с коньяком на свет, затем плюхнулся в кресло и без всякого перехода вдруг спросил:

– Казмер, а где ты был ночью с девятнадцатого на двадцатое?

– А с какой стороны это может вас интересовать?

Казмер как-то странно заглянул сверху в лицо толстяка.

– Да не меня. Майор Балинт из милиции спрашивал. А я сейчас вспомнил.

– Почему же он спросил об этом вас?

– Действительно странно. Как иногда ты бываешь несокрушимо прав.

Казмер, заметно волнуясь, достал сигарету.

– И как пришло в голову этому майору вынюхивать обо мне стороной всякие сведения?

– Это его обязанность, - сказал Табори.
– Не забывай, произошло убийство. В таких случаях принято проверять алиби всех без исключения. Правильно я говорю, Оскар?

Шалго пододвинул к себе пепельницу.

– Лучше не смог бы выразить эту мысль даже я, - подтвердил он.
– Алиби очень важно. Особенно сейчас.

– Сейчас? Почему сейчас? А вчера оно не было важно? Или позавчера? уже более спокойно выразил свое удивление Казмер.

Шалго отметил про себя, что инженер хорошо владеет собой.

– Сейчас потому, - пояснил он, - что следствие взял в свои руки полковник Кара из Будапешта. А он не новичок. И у меня такое ощущение, что он скоро задаст тебе, Казмер, тот же самый вопрос: где ты был двадцатого июля, между двумя часами ночи и десятью утра? И тебе придется ответить на него. Вот я и хотел, чтобы ты был готов к такому вопросу.

Казмер задумчиво погладил подбородок.

А в это самое время полковник Кара сидел в "штабе" следственной группы - в комнате на втором этаже здания поселкового совета - и внимательно просматривал поступившие оперативные донесения. К сожалению, в них было много пробелов, и это соответственно рождало новые вопросы.

– Так что же мы знаем о Матэ Табори?
– спросил он.
– От Домбаи еще не поступили материалы?

– Пришел ответ из архива: в картотеке не значится, - ответил Фельмери.