Я слышу чей-то голос в конце коридора. Это явно женщина, причем довольно немолодая. Ее голос кажется надтреснутым и нервным.

Она поет.

…Знаю, что труден путь,

Вижу — трудна дорога,

Память сжимает грудь,

Бьется слепой тревогой.

Я делаю шаг за дверь.

Долгих ночей и дней,

Небо — росой на плечи…

Только гори светлей,

Дни твои будут вечны.

И песня обрывается.

Я все еще стою, стремясь быть как можно тише. Осторожно выглядываю из-за дверного косяка, стараясь, чтобы меня не заметили. Эта женщина — одна из эшри, а мне пока не стоит показываться им на глаза. Поэтому я не двигаюсь с места. Прислушиваюсь: в тишине раздаются чьи-то шаги.

— Ты здесь? — спрашивает женщина будто бы испуганно.

— Здесь, мама, — отвечает идущий, и я вздрагиваю, узнав голос Кайтена. — Я знал, что ты придумаешь хоть что-нибудь. А так у нас получится все и сразу.

— И где он?

— На световом регенераторе, — говорит тот. — Деверро все не оставляет надежды его вернуть. И это несмотря на то, что весь народ поставил на нем крест.

Я замираю. Они говорят о Малкольме. Я вся вдруг превращаюсь в слух. В оголенный нерв, в то самое желание узнать.

— Кай, ты уверен? — Теперь ее голос звучит даже немного жалобно. — Ты точно знаешь? Стоит ли оно того?

Кайтен отвечает жестко и пугающе бесстрашно:

— Моей сестры и твоей дочери стоит все.

И вновь уходит. Я жду, пока его тень не исчезнет за поворотом. Та женщина — его мать — скрывается минутой позже. Я жалею, что не видела ее лица.

На световом регенераторе?

И что это?

Я знаю, мне нельзя выходить за пределы коридора.

Приказ адмирала.

Но не приказ моего сердца.

Я делаю шаг.

И выхожу.

Я бросаюсь бежать по коридору сразу же, как только покидаю отведенную мне территорию. Пытаюсь вспомнить, в какую сторону ушел Деверро, но ноги будто сами по себе несут меня туда. Его шаги скрылись за поворотом, а за этим поворотом — тьма и тишина. И прямая дорога. Абсолютно прямая. Пустая и гулкая, она распахивается передо мной, и я не боюсь даже темноты. Я вижу факелы в конце. Как будто бы еще одни сигнальные огни. И я не знаю, почему я верю Аделару, но не доверяю остальным из эшри. Я просто бегу. Вперед и вперед, ни о чем не думая. Мне нужно найти адмирала и все ему рассказать.

Физически необходимо.

Стены и погасшие светильники стремительно пролетают мимо. Те же, что впереди, с каждым шагом приближаются все быстрее. Но внезапно коридор обрывается, и я еле успеваю остановиться.

Передо мной — провал. Узкий и длинный, словно шрам на коже камня. Моя нога соскальзывает вниз, я не удерживаю равновесие и валюсь на бок. В воздух поднимается пыль, и я начинаю кашлять. Зажимаю себе рот ладонью: мне нельзя показывать себя. Нельзя себя выдавать. Я снова лезу на рожон, пытаясь диктовать свои правила — там, где мне совсем не рады. Глубоко вдохнув и кое-как поборов царапающую боль в горле, я отползаю чуть назад и поднимаюсь на ноги. Правую ногу сводит саднящей болью. Я опускаю глаза и вижу кровь. Она кажется неестественно темной в отблесках горящих факелов.

Я осторожно берусь руками за угол стены и заглядываю в обе стороны, но там — лишь чернота. Узкая и темная пропасть уходит вниз и вдаль так глубоко, что я не могу разглядеть ее краев. Но Аделар не мог уйти никуда, кроме как в эту сторону. И факелы на том краю — не сами по себе они же там горят? Хромая, я отхожу чуть назад и принимаюсь разглядывать стены. На них — только погасшие светильники и больше ничего. Я притрагиваюсь к одному из них. Он покрыт пылью и холоден на ощупь. Я делаю то же самое с тем, который висит на стене напротив. Это тоже не приносит результата. Тогда я перехожу к следующей паре, затем — к следующей, и делаю так, пока не дойду до самой крайней. Здесь должен быть какой-то рычаг. Тот, который поможет перебраться на ту сторону.

Последний из светильников — высокий и узкий, как и все остальные — оказывается теплым. Я понимаю: его недавно зажигали. Это некому было сделать, кроме как адмиралу. Знать бы еще, как… Я провожу рукой по всей поверхности светильника, но это не приносит никаких плодов. Тогда я протягиваю руку и снимаю его со стены. Он подается, но тяжело. И наконец я понимаю, почему: из держащего его кольца прямо в стену уходит железный трос.

Я дергаю его обеими руками.

И слышу стук.

Через провал перекидывается тонкий деревянный мост. Светильник в моей руке зажигается сам по себе. Я ставлю его на место и осторожно перехожу через пропасть. Как только я оказываюсь на той стороне, свет гаснет, а мост исчезает внизу, будто бы его и не было. Пару секунд я все еще смотрю назад. Как будто я опять отрезала себе пути. И пускай я вижу рядом с собой такой же хитрый светильник с кольцом, я понимаю: назад я прежней не вернусь.

Я поворачиваю голову и медленно иду на свет факелов. Их много, но горят не все, как показалось мне сначала. Они висят на стенах ровными рядами, и, подойдя к первому, погасшему, я вижу над ним табличку с надписью.

«Савитар Деверро»

Имя изначального Стерегущего, родоначальника их линии. Следующий факел — горящий — также носит чье-то имя. И так — каждый из них. А я вдруг понимаю: те, что горят — еще среди живых. Те же, что погасли — это память. Я хожу между проблесками света и пятнами темноты. Здесь не только Стерегущие — здесь многие из эшри. Наверное, те, кто сделал для народа нечто особенное. Чем дальше я иду, тем меньше становится горящих факелов. Есть среди них и совсем маленькие — и все погасшие. Я даже не пытаюсь прочитать все надписи. Я просто иду вперед. Иду, пока не дохожу до двух последних факелов.