Шрифт:
Я быстро оборачиваюсь.
— За Малкольма. За вас.
И бросаюсь вперед.
Птицы кружат повсюду, и их крики сбивают с толку. Я не смотрю на них, пытаюсь рубить наотмашь. Они мечутся так быстро, что я не успеваю наносить удары. Пару раз их когти вцепляются в мою одежду и рвут ее. Я накидываю капюшон, защищая голову. Аделар пытается вскочить и броситься ко мне, но тут же падает опять, атакуемый птицами. Я вспоминаю жезл, которым разбивала то чертово стекло.
— Дайте мне быть храброй! Храброй!
Мой крик отражается от бордовых стен. Я оборачиваюсь, вскидывая меч — и птица, севшая на один из рычагов, стремительно бросается на меня. Я даже не успеваю среагировать. Она летит в меня, словно пуля — и с размаху врезается мне в живот. Больно так, как будто меня облили кипятком — но изнутри. Я пронзительно кричу, раскидываю руки, но не падаю. А птица просто исчезает — исчезает, распавшись на мелкие и острые искры.
Значит, они тоже — неживые?
Птицы-сторожи — еще одна причуда света?..
Боль разливается по всему телу. Жжет все царапины и шрамы. Я бросаю быстрый взгляд на свои руки — они светятся. Светятся так же, как и руки Мэла, когда он лежал в регенераторе. Мной овладевает липкий и горячий страх. Я бросаю взгляд на Аделара, растянувшегося на полу. Его голова запрокинута, а горло пересекают красные следы. Я снова оборачиваюсь — и сжимаю рукоять меча, которая тоже начинает издавать неяркий, слабый свет.
Вперед!
И я рублю — с плеча, наотмашь. Не боюсь ни боли, ни когтей, ни искр. Искры разлетаются в пропахшем мятой воздухе, и от этого голова трещит по швам. Дышать становится все больнее и больнее, но ярость и адреналин сильнее боли. Мэл, подволакивая сломанную ногу, бежал по Стеклянным скалам, потому что боялся за свою жизнь. Здесь — тот же принцип. Плюс еще и жизнь Аделара. Львица, загнанная в угол, бросается не глядя.
Одна, две, три… пять… все плывет перед глазами…
Вспышка — и последняя.
Последняя птица, издав противный вскрик, рассыпается на искры.
Я успеваю опереться спиной на бок какого-то прибора.
И сползаю на пол.
Прижимаю обе руки к животу. Режущая боль не утихает. Дрожащими пальцами приподнимаю рубашку, но ожога нет. Птица, сделанная из света, прошла сквозь меня, как пуля, пущенная навылет. Руки слабеют, я не могу держаться за железо, я чувствую, что сейчас рухну на пол. Из последних сил поворачиваю голову к Аделару. Лицо горит, горло противно жжет.
— Адмирал…
И дверь распахивается снова.
На пороге стоит Малкольм.
— Аделар!..
Деверро лежит, обессиленно растянувшись на каменном полу. Я слышу, как хрипло и прерывисто он дышит. Правой рукой он зажимает левую, и сквозь сжатые пальцы проступает кровь. Малкольм медлит всего секунду — и бросается к нему.
— Что с тобой? — спрашивает он испуганно, приподнимая его с земли. — Тебе больно?
— Проклятые птицы… — Деверро кашляет и поворачивает голову, так что почти утыкается лбом Мэлу в плечо. — Больно…
— Сейчас, сейчас… — Малкольм обнимает его и крепче прижимает к себе. — Прости меня… прости…
Он выпрямляется и закидывает его руку себе на плечи. Аделар кое-как поднимается на ноги. Выглядит он так, будто готов свалиться без сознания в любой момент. Я смотрю на резко побледневшего Мэла. Смотрю — и оторваться не могу.
— Плохо, да? — спрашивает он. — Тебе нужно лечь. Еще несколько минут. Я дотащу, не бойся… потерпи немного…
Его сбивчивый голос кажется мне таким знакомым. Не такой ли тон был у Деверро, когда Мэл чуть не погиб в регенераторе? Боль потихоньку отступает, сменяясь страшной слабостью во всем теле. Я не хочу, чтобы Мэл смотрел на меня. Он нужен Аделару. Он всегда был ему нужен. Так должно быть. Так всегда и будет.
— Черт, ты весь горишь. Лихорадка. Ох, Аделар, наказание мое…
— Сам ты… это слово, — отзывается Аделар слабым голосом. — Прибью когда-нибудь… как только встану…
— Да-да, вот вылечим тебя — и сразу же…
Взгляд летчика падает на меня.
— Данайя?
— Я догоню, — говорю я, вставая. Голова отчаянно кружится, но им нельзя этого видеть. — Все хорошо. Птиц больше нет…
— Храбрая девушка, — говорит вдруг Аделар, хромая в сторону выхода. — Ты приняла на себя свет. Ты встала…
Мэл оборачивается на меня.
— Я за тобой вернусь.
— Не надо.
Я дожидаюсь, пока они не поднимутся по лестнице. Смотрю им вслед, не отрываясь.
И — сползаю по стене на землю.
Глава пятнадцатая. Попытка перемен
Я прихожу в себя на своей кровати, в своей комнате. Рядом со мной сидит Малкольм. Пару секунд я потерянно вожу взглядом по стенам и потолку, словно пытаясь понять, где я и кто я, а потом наконец смотрю летчику в глаза.