«— Я выбила его себе. Как шанс на жизнь. Я хотела, чтобы он был жив. И плевать, что мне самой больше всего на свете хотелось убиться.

— Только лишь хотелось?»

Я чувствую, как складывается воедино то, что не могло сложиться со времен последних Смут. Концы одних нитей — в моих руках, концы других — в руках Малкольма и Аделара. Когда мы совершим отчаянный рывок… какая ложь останется стоять?

Я так хочу, чтоб они снова были рядом…

…и именно для этого я отправляюсь в точку невозврата.

Я слышу звуки барабанов. А это значит, хедоры опять отправляются в свой патруль. Значит, белый вихрь снова заберет кого-то и отбросит в темноту. Мне жизненно необходимо, чтобы это была я. И тут же понимаю: мне нужно срочно разыскать Крессия Ларда.

Я сумасшедшая, я знаю. Снова лезу в логово врага, когда вполне возможно было бы придумать четкий план и провернуть все без потерь и крови. Но я рискую — снова. Рискую, потому что Малкольм бы рискнул. Вот только чем на этот раз…

Наблюдая, как приближаются солдаты в белых мантиях, я опираюсь на стенку, выглядываю из-за угла и вспоминаю все до мелочей. Мне нужен Кресс. Последний раз мы виделись с ним в ущельях Гончих, и тогда он чуть было не убил меня. Важное уточнение, хорошо бы не выпускать его из головы. Что же касается их сговора с Кайтеном Уэллсом… Интересно, доложили ли ему, что оба Уэллса в темнице? Думаю, что да. Он знает, что их план по уничтожению Малкольма, а заодно и Аделара и всего народа эшри, провалился с треском. Лард всегда держит руку на пульсе. Это звучит еще интереснее, если учесть, что он все еще лекарь… А значит, он, должно быть, зол, как тысяча гиен. Мне это, в общем-то, и на руку, и нет…

Итак, Кресс знает, что Мэл жив. Тогда моя попытка обмануть сорвалась из-за Кайтена, а после — из-за Анги. Я знаю, что цель Кресса — да и Седой Госпожи, наверно, тоже — это Малкольм. А значит, у меня есть шанс. Шанс сыграть в двойную игру. Сделать вид, будто я поддалась. Ведь у меня есть то, чего они так яростно желают — информация. Разменная монета, которой нет цены — хоть в поселении сефардов, хоть на Зиккурате. До него я тоже доберусь.

И пусть это случится поскорее…

— Отведите меня к Крессию Ларду!

Я выскакиваю на дорогу прямо перед командующим патруля, так что его лошадь встает на дыбы. Ритм барабанов резко сбивается, как сбивается и ровный строевой шаг барабанщиков. Лошадь ржет и фыркает, а всадник смотрит на меня с весьма недобрым лицом.

— Ты кто еще такая? — спрашивает он грубо.

— Меня зовут Данайя, — говорю я и, подумав, опускаюсь на колени. — У меня есть информация для Крессия Ларда. Прошу вас, покажите мне, где я могу его найти.

— Туда таких бродяг и оборванцев не пускают, — усмехается он. — Что ты такого можешь ему рассказать, чего он сам не знает? Тайну государственной важности?

— Представьте себе, да!

Молчание.

Я делаю глубокий вдох — и выдаю последний козырь:

— Я жена Малкольма Росса!

Что-то меняется в лице командующего. Я прямо чувствую, как щелкают шестеренки в его мозгу. Бросив быстрый взгляд на свой отряд, он спрыгивает с лошади и подает мне руку:

— Вставай уж, девка. Лард с тобой сам разберется…

Рывком подняв меня с земли, он подсаживает меня на свою лошадь и сам садится спереди. Я крепко вцепляюсь в седло. Качнувшись, дома и мостовая начинают плыть назад. Я смотрю в одну точку и не могу понять, что именно я сейчас сделала. Решение пришло ко мне само — я даже не задумывалась, чем мне зацепить их. Что ж, это тоже часть игры. Мне восемнадцать лет, а я надумала перехитрить альхедорского сына и женщину, чье имя произносят только по углам и шепотом. Но я клянусь — сама себе и всей Лидее: то, о чем лишь шепчут в спальнях, вскоре будет объявлено с самых высоких крыш столицы.

И все-таки, как я до этого додумалась? Как будто что-то подсказало мне, что делать и как говорить. Я чувствую, что есть в этом нечто неуловимое и знакомое, то, что вертится на языке, но не находит сил сорваться с губ. Что-то похожее уже однажды было. И наконец — внезапно, как и всегда — я понимаю, чей пример привел меня сюда.

Я совершила то же, что и Малкольм Росс.

Пять лет назад.

Я ожидала увидеть совсем не то, что вижу. Мое воображение рисовало картину роскошных и богатых палат, где, должно быть, и плетут свои интриги Лард и Госпожа. Но то, что передо мной — это нечто другое. Резиденция альхедора осталась далеко позади — глупо было думать, что за два года я забуду, где она. Сейчас же мой конвой останавливается перед невысокой аркой, за которой я вижу двор, выложенный белым камнем.

— Дальше нельзя, — говорит командующий и спрыгивает с лошади. Я игнорирую протянутую руку и слезаю сама. — Эй, вы! Стоять здесь и ни шагу с места. Я позову, когда прикажет Лард.

Патруль нестройно кивает. Командующий пропускает меня вперед, и под арку я вхожу первая. Еле сдерживаюсь, чтобы не начать нервно теребить кольцо на пальце. Спину надо держать прямо, голову — ровно. Да, для них я — жена предателя, но это моя игра, и я доведу ее до конца. И они не получат ни меня, ни моего мужа, ни моего адмирала, ни моего брата. Финал уже так близко.

Я иду и смотрю по сторонам. Цветов здесь нет, только маленький фонтан, из которого жадно пьют воду две тощие кошки. Дом стоит как бы в форме квадратной скобки. В нем центральный корпус и два крыла, и из всей отделки в нем — только колонны и литые цветы под плоской крышей. Ограждения на крыше нет, а значит, вряд ли кто-то поднимается туда. Выглядит все это, конечно, не бедно, но и не настолько роскошно, как я думала. Командующий молча следует за мной, наши тени накладываются одна на другую. Сделав мне знак остановиться, он обходит меня и стучит в центральную дверь. Дверь тут же приоткрывается, и из щели показывается рыжая голова мальчишки-слуги.