— Послушай! — Я решительно отталкиваю его руки и отступаю. — Я спасла предателя своей державы. Я брела по пустыне и по каньонам, я знаю Гончих Третьих смут и видела дроны над своей головой… Белое Воинство говорило со мной, и я слышала их речи о великом воссоединении! — Перед глазами снова появляются бесплотные прозрачные фигуры. — Лард, все они верят в них. Но я же знаю, что все это — голограммы. Я видела и того мальчика в пустыне. Я знаю, чьих это рук дело. Я знаю больше, чем ты думаешь.

Только бы отвести его от Стерегущих, только бы увести прочь, в сторону, только бы сменить тему…

Я чувствую огонь внутри себя. Я приближаюсь к той черте, за которой будет поздно что-либо менять.

Поздно спасать себя.

— Мальчик, — говорит вдруг Лард. За его спиной раздаются чьи-то шаги, но я не спешу выглядывать и смотреть, кто там. — Сын нашей Госпожи.

— Сарцины Росс, — добиваю я.

Меня вдруг захлестывает ярость.

— Его убили хедоры, Лард. Его убили вы!..

Он бросается вперед и зажимает мне рот ладонью, но я бью его по колену и по сгибу локтя. Я не слишком сильна, но я резче. И мне уже нечего терять. Кресс сгибается, прижимает обе ладони к ноге, и я, вконец потеряв страх и контроль, отвешиваю ему звонкую пощечину. Потеряв равновесие, Лард глухо валится к моим ногам. Я сжимаю кулаки, и сияние вновь прорывается сквозь кожу. Но он этого не видит. Он поднимает взгляд и смотрит мне в глаза. Во взгляде нет ни капли страха и, тем более, раскаяния. Он ненавидит меня.

— Данайя, я не стал бы…

— А я — стану!

Резким движением я срываю с его груди хедорский значок и наступаю на него ногой. Перед глазами, будто в ускорении, проносится все то, через что нам пришлось пройти. Я вспоминаю пожар на рассвете и пепел на своих руках. Вспоминаю крушение поезда и Мэла, бледного, как стенка, от страха и от боли. Вспоминаю клеймо Гончих у себя на шее, которое я скрываю, как могу. Вспоминаю ту бессмысленную драку на Плато и ужас в глазах Иокасты. Вспоминаю поломку в регенераторе и бессильную ярость Аделара. Вспоминаю факелы и таблички в подземелье. Вспоминаю вырвавшихся птиц и кровь на руках адмирала. Вспоминаю дроны над головами и сделку в пещерах Гончих. Вспоминаю летящий в Малкольма огненный шар и Аделара, схватившегося за раненую ногу…

Вам мало, спрашиваю?

Мало?!

Не отдам еще и Вика!

Не отдам!..

Вскочив, Кресс бросается на меня и хватает за горло. Я бью его под дых, пытаюсь вывернуться из рук, но не могу. И в тот момент, когда я налетаю спиной на дверь, она с треском проламывается под моим весом. Обломок дерева рвет на спине одежду. Я задыхаюсь от страха и от боли. Все как будто замедляется. Подо мной — темнота и пустота.

Еще один подвал?..

Ноги срываются в пробоину. Я падаю. Лард, мигом отпустив мое горло, вцепляется обеими руками в мои пальцы, тащит меня вверх. Я болтаюсь в воздухе, как лист на дереве. Я знаю: он не собирается меня спасать. Он вытащит меня — и уничтожит. А значит, у меня есть только один путь. И я не знаю, сколько локтей высоты подо мной. Не знаю, что за дверь я умудрилась выломать. Не знаю, что там ждет меня, внизу.

Но это…

…что ж, наверное, это — мое время упасть.

Я собираюсь с мыслями за несколько секунд. Мне хватит храбрости. Я сильная. Так будет правильно. Упасть — значит иметь хоть малейший шанс на жизнь. Сдаться ему — значит умереть. Я слишком далеко зашла. Теперь — пора довериться тому, что будет. И, если я выживу, я только выиграю время. Я ничего ему не сказала. Ничем не выдала ни себя, ни Мэла, никого. А значит… я свободна.

И наконец… я разжимаю пальцы.

Выскальзываю из держащих меня рук.

И — лечу вниз.

Удар.

Я бьюсь об пол всем телом. Сдираю ладони, локти и колени, но, похоже, на этом мои повреждения заканчиваются. Болит все, и где-то с минуту я лежу, распластавшись на спине, и хватаю воздух ртом. Сердце колотится как ненормальное. Вокруг темно и тихо. Мое дыхание кажется мне оглушительно громким. Каждый вдох дается с трудом — больно. Я лежу и, кажется, начинаю понимать, о чем говорил Мэл. Это я еще неплохо отделалась, в отличие от него. У меня же вроде ничего не сломано и не вывихнуто. Правда, тело вообще не слушается. Ощущение такое, будто я целиком превратилась в обломки, которые придется собирать по всему полу. Но руки на месте и целы. Ноги — тоже. А значит, надо хотя бы встать.

Хотя бы попытаться.

Черт, как больно… Поднимаюсь на ноги и поднимаю голову. Вокруг чернота, а пробоины в стене не видно. Похоже, Кресс решил, что я разбилась. Или что я не разбилась, но все равно не выберусь. И, кстати, в последнем, как это ни страшно, он вполне может быть прав… Нет, я все же выберусь. Откуда я только не выбиралась. Бывало и похуже. Выберусь и расскажу все Малкольму, обязательно расскажу! Пусть знает, что я тоже падала. Мы все здесь падали и поднимались. А теперь пришел и мой черед. Теперь я подниму всех остальных.