– У меня тоже, — заметил оборотень. — Мы обручены, но, если стесняешься — здесь слабый свет и вода не прозрачная, в конце концов, можешь оставаться в белье. Но искупаться нужно обязательно. Эта место целебное и в свое время стало одним из решающих аргументов по приобретению Гнезда.

Он опустил меня на топчан рядом с бассейном, и вблизи я увидела, как мягко, но не идеально ровно закруглялся его край. Оу, естественная полость? Не похоже было на результат работы обычных человеческих инженеров.

Кеды скидывались с трудом, я обнаружила, что до сих пор красуюсь с коготками, поблескивающими металлом. А это не способствовало легкому развязыванию шнурков. И пока я с изумлением рассматривала новый маникюр, Гэб снял с меня обувь вместе с носками.

— Елки, — сказала я, пряча ноги под топчан. И ойкнула, когда на мне ловко дорвали до конца и так висевшую лохмотьями рубашку.

— Привстань, сниму брюки, — сообщил Гэб.

— Могу и сама, — я облизнула вдруг пересохшие губы.

Но меня вздернули на ноги и быстро стащили последний оплот верхней одежды. Причем показалось, что губы присевшего Гэба невесомо скользнули по животу, по кромке чувствительного шрама. Даже не только губы, возможно, он меня лизнул.

Метка зачесалась почти агрессивно, быстро переключив на себя все мое внимание. Я потрогала пальцами, пытаясь понять, не открылась ли ранка. Но ни вздутости, ни даже царапины не обнаружила.

— Что там? — глухо спросил Гэб, одним движением скидывая сумку.

Крепко подхватив меня под спину и колени, он выпрямился со мной на руках, сделал пару шагов и стал спускаться по ступеням, высеченным рядом с естественным краем. Ух. Намного теплее, чем я ожидала. Похоже на присоединенный к бассейну минеральный источник.

— С утра шея ноет, — пожаловалась я, все еще ощупывая место на сгибе. — Разве регенерация не должна убирать эти ощущения?

— Не знаю, — Гэб присел у ближайшего пологого бортика и откинулся на него спиной. Я оказалась на коленях, не так уютно, конечно, как на волчьем загривке, но тоже ничего. По крайней мере, слезать совсем не хотелось. — Для меня это тоже первый раз, как и для тебя. Давай посмотрю.

Он перекинул на другую сторону повлажневшие волосы и некоторое время молчал. И дальше уже ошибиться было невозможно. Горячий язык лизнул меня прямо в гудящую, ноющую метку.

Мамочки… тысячи крошечных огоньков отправились в путь, зажигая бегущие колкие дорожки вниз по рукам и ногам. Мягкое, почти невесомое длящееся и длящееся скольжение… Ррр… прекрасное.

Гэбриэл сделал глубокий вдох и выдох, пуская воздушную рябь по самой поверхности кожи. Небольшой перерыв, ровно на два ускоренных удара быстро забившегося сердца. И снова касание гладкого нежного языка.

О-о. Длинные, невообразимо приятные секунды счастья, когда саднящая боль переходит в тонкое, томительное удовольствие, соединяя все мое тело сетью чувствительных точек.

Я героически молчала и не двигалась, чтобы не дай бог, не сбить Гэбу прицел. Кажется, даже забыла дышать.

— Немного… легче? — спросил сорвано-хриплый голос.

Да он издевается! Я завозилась, еще больше наклоняя голову, требуя повторения лечения или как у них там это называется.

— Сейчас помою тебя и помассирую, чтобы мышцы расслабились, — сообщил он. — Ты немного перенапряжена.

Я попыталась успокоиться, скрыть внезапную протестующую дрожь. Ладно, прощу на первый раз. Похоже Гэбриэл сам не очень понимает, что делает и что я в итоге испытываю. Да и самой мне трудно описать кипящий котел одновременного облегчения от прекращения зуда и при этом нарастающих волн тихого блаженства. Но я не буду кричать и требовать продолжить, все же не капризный ребенок, да и вдруг метку нельзя часто трогать… Но почему она стала еще чувствительней?

Широкие ладони оборотня коснулись моих плеч в мягком растирающем движении. Уплотнения на подушечках его пальцев приятно давили и немного царапали кожу. Напряжение действительно начало уходить, и я повернулась к нему спиной полностью, чтобы Глостеру было удобнее… что… мыть?

Но думать совершенно не получалось. Мысли поплыли белыми одуванчиками по ветру.

Оборотень убрал вперед пряди волос, задержался, помассировав одной ладонью склоненную голову. И затем снова перешел на спину.

Плавные движения качали меня в успокаивающем, почти сонном ритме, и я не сопротивлялась, когда натяжение бюстгальтера ослабло. Крючки сзади расстегнулись, стало легче дышать, а материя сползла с плеч и груди.

— Будет удобнее, — пробормотал Глостер неожиданно совсем севшим голосом.

— Т-точно? — хорошо, что он не видит мое лицо. От перечно-острой смеси смущения и истомы меня вело, пришлось упереть руки в колени.

— Обещаю, — выдохнул оборотень и поцеловал в позвонок у основания шеи. Так, что у меня отдалось в ногах.