На миг осёкся, нащупал серьгу, к горлу подступил комок. Сотник явно заметил, решил сменить.

— А Лесовцы чьи?

— Были ничьи, стали наши.

— Как это — меж двух княжеств — ничья деревня?

— А никак. Воры в лесу построили.

— Воры? Чьи?

— Наши и меттлерштадские. Воли захотели, чтобы налоги не платить.

— И что, за них войны не было?

Тверд рассмеялся.

— Были, сотник, целых две. Дважды мы войска высылали, дважды теряли.

— В бою?

— Какое там! Места глухие — поди, найди деревню в чаще! Битвы не было, а войска домой возвращались с потерями. Вот и плюнули.

— Как же теперь нашли?

— Теперь — другое дело. С тех пор, считай, лет сорок прошло, тропинки дорогами обернулись.

— То есть, если бы Меттлерштадские войска пришли первыми…

— Деревня принадлежала бы им. Если бы взяли.

— А воевать за неё не станут?

— Теперь не станут. Змеевы земли не воюют. Да и кордон мы там поставим, таможню, дороги растопчем. Мечислав приказал мужикам просеку в Кряжич рубить, обещал лес покупать. Наладится.

— Вот как? А не хотелось бы послужить Змеевым землям?

— Это ещё как?

— А вот так. Змеево войско караваны охраняет, а вот толковых воинов нам не хватает. Если твой брат согласится со своим войском стать летучей армией, приграничных войн вы избежите.

— Как это — летучей армией?

— Где надо, там и войско. Где рвётся, там и шьём.

— Не знаю, не знаю. По части подраться он, конечно, не дурак.

— Так чего не согласился?

— Откуда мне знать? Может ещё не засвербело. Только пришли, на радостях и отказался.

— А если время не терпит — как быть?

— А к чему спешка?

— На северо-востоке степняки дикие земли разоряют.

— Что значит — дикие?

— Не связаные Змеевыми путями. Не наши.

— Тогда, какая вам до них беда?

— Как знать, как знать. Люди гибнут. А они — пахари, воевать не умеют, помощи просят.

— Помощь просто так не даётся, сотник, тебе ли не знать?

— Знаю. Они к Змеевым землям примкнут, а вам с Мечиславом — серебро наёмное.

— Кто же Кряжич оставит?

— Никто, сиди, правь. А Мечислава надо уговорить. Возьмёшься?

— Как же я его уговорю?

— Не знаю. Я — простой торговец. Знаю только пряник. Может быть, ты знаешь ещё что-то?

Твердимир посмотрел на сотника искоса, с подозрением.

— Ты что мне предлагаешь, Змеев сын? Брату кнутом угрожать?

— Почему сразу угрожать?

— А чего тут непонятного? Озёрск разве — подкуп? Там вы и кнутом, и пряником амира уговаривали, а здесь — напролом не получилось, решил меня с братом рассорить?

— Почему, сразу — рассорить? Поговори с ним, объясни. Нам нужно. Но нужно быстро. Времени нет. Может и послушает.

— А не послушает, что тогда?

— Тогда мы сами поговорим. Но это будет хуже.

— Как же это вы поговорите?

Сотник откинулся на спинке кресла. Стало непонятно, как у него там мечи за спиной. Или сталь такая упругая?

— Ты же гасил меттлерштадские бунты, верно?

— Гасил.

— А теперь представь, что кряжицкая чернь прознала о повышении налогов.

— А разве кто-то собирается их повышать?

— А это не важно. Важно, что в кабаках об этом только немой молчит.

— Получается, те бунты — ваша работа? — Тверд встал перед сотником, кулаки сжались. Сотник равнодушно пожал плечами. — Для чего?

— Чтобы Магистрат был чуть сговорчивее.

— Слабо верится.

— Почему?

— С Четвертаком вы не так поступили.

— Четвертаку мы просто не стали мешать. А потом, нам надо было, чтобы вы подросли. Время ждало. Спокойно, боярин, не кипятись. Вы же с братом всё равно договорились власть поделить. Оставайся править Кряжичем, а он пойдёт воевать. Общую границу Змеевых земель охранять да расширять. Поверь, так будет лучше.

— А если хуже?

— А если хуже, Четвертак свой урок получил. Вернись он назад, уверен, мы с ним договоримся.

Тверд схватил сотника за грудки и одним движением выкинул с балкона. Даже не ожидал, что тот окажется настолько лёгким в кости. Сотник перелетел, кувырнулся в полёте и встал на обе ноги на праздничный стол. В лёгких боярина клокотала ярость, в глазах стелился кровавый туман.

— Это что такое, брат? — раздалось от двери. Тверд обернулся, посмотрел на Мечислава.

— Меч, посмотри на этого… этого.