— Спасибо, любимая.

Обнимаю его, притягивая ближе. На душе светло и радостно: мы только что избавились от довлеющей опасности, и мне хочется разделить с ним этот момент. Аллеон целует, но делает это медленно и тягуче, игнорируя мои попытки перехватить инициативу.

— Ты издеваешься? — спрашиваю раздражённо, когда его нежелание продолжать становится очевидно.

— Ещё пару дней, Дари, — напоминает с сожалением. — Потерпи всего несколько дней, и я обещаю, ты не пожалеешь.

Обычно, когда кто-то проявляет заботу, это приятно. Но сейчас дотошность Лена просто выводит из себя. Понимаю, что он не виноват, и уверена, что не я одна страдаю от неудовлетворённых желаний, но всё равно ощущаю себя отвергнутой. Мы ведь уже были вместе, и ничего страшного не случилось!

— Отодвинься, пожалуйста. Дай мне встать.

Если уж ничего нельзя сделать, настаивать я не буду. Но и улыбаться настроения нет.

Чуть помедлив, сиир поднимается, садится на край постели, сцепив руки в замок.

Встав, поправляю одежду. На мужа намеренно не смотрю: осознаю, что, вроде как, не совсем права, но чтобы привести чувства в порядок, нужно чуть больше одной минуты.

— Если ты согласишься, можно… — странно-решительным голосом начинает он, и я перебиваю, возмущённая догадкой о продолжении этой речи.

— … предлагаешь снова позвать Медифа? Нет уж, спасибо. Я не настолько отчаялась, — получается резче, чем хотелось, и совесть тут же напоминает, что Аллеон не заслужил подобного обращения.

Мысленно обругав себя за грубость, присаживаюсь с ним рядом. Надо что-то сказать, объяснить, что он тут не при чём, но подобрать правильные слова очень трудно.

— Прости, ты не виноват… Просто я немного разочарована. Мы столько стараемся, но всё идёт не так, как хотелось бы, понимаешь?

— Ещё как, — усмехается Лен, приобнимая меня за плечи.

В воцарившейся тишине я чувствую, как между нами что-то едва заметно меняется к лучшему. Ссора, чуть было не вспыхнувшая на пустом месте, и последовавшее за ней примирение неожиданным образом укрепили моё доверие, сделали нас ближе.

Помолчав, Аллеон негромко спрашивает:

— Медиф тебе разонравился?

Мы правда должны говорить об этом?

— Это ведь не то же самое, как если бы мы обсуждали твоих любовниц, да?

— Нет! — весело смеётся он. — Но суть я, кажется, понял. Видишь ли, Дари, это теперь моя обязанность — поддерживать в нашей семье мир и уют… И я на распутье, — заканчивает задумчиво.

— Почему?

— Мне нравится, что вся твоя любовь достается мне одному. Но как первый, а значит, старший мужчина в семье, я должен присматривать за остальными: мирить, объяснять правила, следить, чтобы всем было максимально комфортно. И эта обязанность требует поговорить с тобой о Медифе. Парень совсем запутался в том, какое положение занимает. Мы, если помнишь, вроде как признали его одним из твоих мужей, но ты обращаешься с ним, как с приятелем… а сам он до сих пор чувствует себя слугой. С появлением Эшера стало ещё хуже. Он, наверняка, думает, что случившееся — его окончательный провал как хранителя, и ты собираешься отдать это место оборотню. Вам надо поговорить.

Ну да, представляю, что это будет за разговор… Хотя, нет, даже представить не могу! Мне ещё никогда не приходилось вести вразумительные беседы с мужчиной, выросшим в мире доминирования и подчинения.

— Напомни, что он теперь часть семьи, — наставительно продолжает Аллеон, не добившись от меня никакого ответа. — Будь честной в том, чего ждёшь и что готова отдать взамен.

— А что, если я вообще не готова к такому? Тебя я сама выбрала, а его нам подарили, не спрашивая согласия. У меня от его чудачеств голова болеть начинает! Я в них совсем ничего не смыслю!

— Вот и обсудите это. Он ведь тоже не знает ничего о порядках в том мире, где ты выросла. Пытается вести себя, как от него требовали в Талассе, а вместо одобрения получает резкое неприятие… — Лен вдруг вздыхает и поднимает лицо к потолку: — Оказывается, быть старшим сложнее, чем я думал.

Мне немного страшно спрашивать, но очень хочется знать:

— Как ты справляешься? Я бы никогда не потерпела рядом с тобой ещё одну женщину!

Коротко рассмеявшись, он крепче прижимает меня к своему боку.

— Я ревную, Дари! Даже сейчас, после всего, что мы сделали для укрепления нашего брака. Хорошо, что Медиф не из тех, кто борется за лидерство, иначе было бы совсем тяжело.

— Хочешь, я скажу ему, что он будет жить здесь только в качестве друга?

Лен оборачивается, оценивающе смотрит в глаза, а потом улыбается, словно знает что-то, что мне пока неизвестно.

— Я смогу! — обещаю запальчиво, решив, что он углядел сомнения. — Полигамия для меня вообще что-то непонятное, так что…